Маски

Вольховская Ена

— Но ты не проект! — возмутилась Агнис. — Ты живой человек, и ожидания других людей на твой счет — исключительно их проблемы! И почему твоя мать ничего не делает?.. — она споткнулась, ощутив вдруг сильную горечь собственных воспоминаний.

— Потому что у меня ее нет, — коротко ответил Орнел, и внутри Агнис будто что-то оборвалось. — Прозвучало жестковато… — пробормотал он. — Не подумай только! С той женщиной, что родила меня, наверняка все в порядке, просто… Когда я назвал себя «проектом», это была не метафора, — он вновь повернулся лицом к спящему городу и уперся руками в перила, нервно перебирая пальцами. — Характер у моего отца, скажем так, своеобразный. К сорока годам найти ту, которая бы с

ним ужилась, он так и не смог, но и мириться с мыслью, что его дело перейдет «не пойми кому», он тоже не захотел. Тогда он где-то нашел женщину, что за круглую сумму согласилась выносить для него ребенка и просто исчезнуть из этого города.

Слушая его, Агнис невольно стискивала зубы, ощущая, как злость и обида жидким металлом текли по венам и тут же проваливались в бездонную яму беспомощности и тоски. А Орнел все продолжал говорить, кажется, впервые кому-то доверив свою историю:

— Отец вложил в этого ребенка немеряное количество денег. Лучшие врачи, множество нянек и репетиторов, элитные гимназии и университет. Он будто заключил с младенцем сделку: «Я делаю так, чтобы ты не знал значения слова «нужда», а ты вырастаешь достойным наследником». Сильным и мужественным, волевым и бескомпромиссным, умным и умелым, настоящим лидером. А выросло… — он повернул голову к окну и, глянув на свое отражение, с тяжким вздохом отвернулся, — то, что выросло. «Паршивый сын паршивой мамаши» — так он сказал? А ведь он и половины не знает. И надеюсь, никогда не узнает, — под конец он оперся на перила локтем и прикрыл рукой лицо, будто стыдился самого себя.

Повисло неловкое молчание. Агнис догадывалась, что под банальным выгоранием могло крыться что-то тяжелое, но не совсем была готова услышать это. Она чувствовала, что должно что-то ответить — как-то утешить, посочувствовать или предложить решение, — но в голову ничего не приходило.

— Значит, ты продолжаешь работу в компании, чтобы получить уважение твоего отца. В то же время ты танцуешь в клубе, хотя до ужаса боишься, что отец узнает об этом, — бормотала она, пытаясь выстроить логическую цепочку. — Если ты не можешь бросить работу, то почему ты тогда не можешь уйти из клуба? Меньше секретов — меньше проблем, да и время бы освободилось. Для тебя танцы — такая сильная отдушина?

— Не танцы, — покачал он головой. — Люди. К самим танцам я равнодушен, просто не привык выкладываться наполовину, но вот люди в клубе заставляют меня возвращаться снова и снова. Соглашаться на выступления, когда сил не остается даже на то, чтобы жить! — Орнел улыбнулся, но оставалось в его улыбке что-то печальное. — Понимаешь? Здесь — темно и пусто. В доме моего отца — холодно и одиноко. А там меня ждут. Каждого моего движения, каждого слова. Я знаю, что там есть люди, которые приходят в «Дом желаний» только ради меня, только чтобы меня увидеть! — с надрывом прошептал он. — Ты видела, как они смотрят на меня? Да что там! Ты сама смотрела на меня так же! Там, а не в плешивом офисе! Они хотят меня видеть, касаться, говорить со мной. Они любят меня!.. — крошечный подъем духа и резкое падение: — Молчи. Я знаю, что ты хочешь сказать. Да, они видят во мне просто красивое тело, которое не прочь трахнуть. Да, их обожание и любовь — всего лишь иллюзия. Я не дурак, я понимаю. Но скажи мне: если я откажусь от этой иллюзии, что у меня останется? — с нажимом спросил он, и Агнис, не раздумывая, ответила:

— Ты. У тебя останешься ты. Можешь не соглашаться со мной, я не собираюсь учить тебя жизни. В любом случае, пока ты иного не захочешь, мои слова словами и останутся. Я просто считаю, что для каждого самый важный человек — это он сам. И если твое окружение, твоя деятельность разрушают тебя, их нужно отсекать. Если ты «проект», то твои связи, люди вокруг, это материалы, из которых «проект»

будет реализован. А из говна и палок роскошную виллу не построить! — резко закончила она, отстранившись от перил и затушив сигарету о металлический прут.

Орнел застыл, внимательно вглядываясь в подсвеченные блеклыми предрассветными лучами черты ее серьезного лица, и вдруг негромко рассмеялся. Беззлобно и звонко. Так, что у Агнис невольно полегчало на сердце.

— Хорошо, — улыбнулся он. — Я учту, — тепло прошептал он, невзначай коснувшись ее лица, убирая короткую прядь за ухо.

Следующий день пролетел незаметно. Прийдя одними из первых, Агнис и Орнел завалились в кабинет и не выходили оттуда даже на обед, полностью сосредоточившись на решении задач, заполонивших рабочую почту. Самым бессовестным образом Агнис заняла кресло Орнела, вручив парню свой ноутбук. И работа пошла. Ни единого слова не по делу, клавиши только и успевали щелкать, строча очередной ответ руководству или объясняя принятые решения заказчику. Даже господин Мун был вынужден хотя бы в письмах отступить назад, признавая правоту «сына».

Дело горело, и только будильник Орнела, которому еще предстояло мчать в клуб, дал молодым людям понять, что прошло уже немало времени. Орнел бросил разочарованный взгляд на часы, на экран монитора и жалобно посмотрел на Агнис. Девушка только махнула ему рукой:

— Беги-мчи, опоздаешь — Змей тебя живьем сожрет, — протянула она, не отрываясь от компьютера. — Ну? Чего застыл? Я же вижу, что ты закончил!

— Я-то — да, — неловко проворчал он.

— Иди давай! Мне работы на полчаса осталось — скину остальным задачи и пойду домой. Не переживай, — улыбнулась она. — Я свою гонку уже проиграла и не вижу смысла лезть из кожи вон.

Орнел кивнул и уже через пару минут скрылся за дверью. Выждав некоторое время, чтобы парень успел уехать с парковки, Агнис лениво-элегантным движением нажала на кнопку, разослав «письма счастья» коллегам, и заглянула в телефон, где красовалась переписка со Змеем. В последний месяц она сплошь состояла из расписаний шоу, в которых участвовал Орнел. Но если изначально девушку это интересовало лишь за тем, чтобы знать, когда он уйдет пораньше, то сегодня дела обстояли иначе. Пропускать нынешнее выступление она была не намерена.

Черное платье, кружевная маска Лисы и бокал красного вина — в полной боевой готовности Агнис примчала в «Дом желаний», едва у того загорелась неоном вывеска. До начала программы чуть больше получаса: идеально, чтобы привести себя в нужное настроение и занять местечко поближе к сцене, пока остальные посетители развлекаются на танцполе. Чем девушка не преминула воспользоваться, урвав столик из-под носа уже хорошо подпитой парочки. Им все равно не понадобится!

Закинув ногу на ногу и пригубив вина, Агнис самодовольно откинулась на спинку стула. Ее столик находился примерно в метре от сцены и вид на нее имел роскошный. Так близко, что, при желании, можно было бы от души полапать танцора. Хотя Агнис это не особо интересовало. Сегодня она здесь лишь ради одного человека, и отчего-то девушке очень хотелось, чтобы он непременно нашел ее взглядом в толпе.

— Какое глупое желание! — фыркнул Змей. — Ты же в курсе, что со сцены ничего не видно? Вы для выступающих — чудовищный орущий силуэт.

Агнис встрепенулась и медленно повернула голову, провожая мужчину в роскошном белом костюме ошарашенным взглядом. Она вслух это сказала?! Вроде нет… Мотнув головой, она с сомнением посмотрела на вино, попыталась найти среди людей испарившийся силуэт Змея и, не увидев его, отставила бокал в сторону. Странное, кончено, дело, но, как следует, обдумать это она не успела: свет в зале резко погас. По помещению прокатились шепотки, кто-то неподалеку восторженно взвизгнул и захлопал в ладоши.