Маськин

Кригер Борис

И уже все вместе в Маськиной беседке подхватили припев:

По тундре, по широкой дороге,Где мчится скорый Эфес – Воркута… 

И кто только к Маськину в гости не приезжал! И Данте, ну тот, что Алигьери, всё своего другана Вергилия расхваливал; Демокрит приносил конструктор, чтобы собирать молекулы из атомов, и они с Шушуткой два часа собирали несуществующие молекулы и пугали ими госдепартамент Соединённых Штанов, особенно его отдел по борьбе с ненайденным химическим оружием. Бывал у Маськина в беседке и Жак Деррида, говорил, что язык, мол, ерунда… они

с Плюшевым Медведем по рюмочке настоечки приняли, и Деррида мнение поменял и стал ценить язык как таковой, особенно ему понравились слоёные язычки, которые виртуозно готовил Маськин к чаю.

Приезжал Диоген и забыл у Маськина свою бочку. Маськин в ней потом огурцы солил.

Приезжал Зенон и пускал с Шушуткой игрушечные стрелы, доказывая, что стрела никогда не может попасть в бегуна, но стрела всё-таки попала в бегуна и тот навалял Зенону по шее. Пришлось прикладывать компресс.

Пил чай у Маськина и Кант Иммануил, очень высоко Маськина оладьи оценил. Но потом взял и написал труд «Критика Маськиных оладьев»… Этим мыслителям нет никакого доверия…

Бенедикта Спинозу Маськин лечил от занозы, а Пифагора Левый тапок назвал обжорой. Паскаль, который Блез, на крышу беседки влез и пытался отправить оттуда письмо провинциалу… Маськин ему показался недостаточно провинциальным, поскольку у него был радиоприёмник и электрическая самоварка.

Вот кто писал Маськину письма, так это Сенека [46] … Как они с Маськиным дружили! Каждую неделю Маськин получал от Сенеки по письму. Потом Сенека их даже издал отдельным томом и так и назвал: «Письма к Маськину».

Пишет как-то Сенека Маськину: «Дорогой Маськин, не ищи счастья в богатстве…», а другой раз: «Не ходи в толпе – запачкаешься…», или: «non qui parum habet, sed qui plus cupit, pauper est» – «Беден не тот, у кого мало что есть, а тот, кто хочет иметь больше», а вот ещё: «Hoc primum philosophia promittit, sensum communem, humanitatem et congregationem; a qua professione dissimilitudo nos separabit» – «Первое, что обещает дать философия, – это умение жить среди людей, благожелательность и общительность; но несходство с людьми не позволит нам сдержать это обещание» (простите меня за вольный перевод, на латыни, к сожалению, теперь говорят и пишут всё меньше и меньше…)

46

С'eнека, Л'yций Анн'eй (Lucius Annaeus Seneca) (ок. 4 г. до Р. X., Кордова, Испания – 65 г. после Р. X., Рим) – римский философ-стоик, поэт и государственный деятель; воспитатель Нерона, впоследствии приговоренный Нероном к смерти, что послужило примером здорового отношения к учителям; автор «Нравственных писем к Луцилию». 

Маськин ему всегда отвечал и потом подумывал издать свои письма отдельным томиком: «Письма Маськина к Сенеке», но пока не нашёл подходящего издательства. Так что если эти строки читает какой-нибудь издатель, можете послать мне письмо по электронной почте на mailto:[e-mail], и мы всё с вами обсудим. Я думаю, Маськин будет сговорчив.

А Ницше к Маськину в беседку не пришёл, потому что обиделся, что Плюшевый Медведь его обозвал придурком в самом начале книги. Плюшевый Медведь застыдился и опять перечитал Ницше, но не дочитал и до семнадцатой страницы, на которой стоял библиотечный штамп:

Библиотека психиатрической больницы № 1

Просим пациентов в страницы книги не

сморкаться, для этого есть носовые платки.

За носовыми платками обращаться

к сестре-хозяйке тёте Нине.

Книгу подарил Плюшевому Медведю Клоп Сартирик Великанов во время их встречи в деревне… После того, как Клоп Сартирик Великанов избавился от этой книги, он поправился умом и вернулся к своей профессиональной деятельности. Нет, не сартирика. Клопа.

Плюшевый Медведь опять убедился, что Ницше придурок, и, жирно наслюнявив карандаш, навёл слово «придурок» в своём подарочном издании «Кухонной философии»… В некоторых вещах Плюшевый Медведь оставался непреклонен…

А наутро Плюшевому Медведю пришло

благодарственное письмо от Заратустры с новой книжкой под названием: «Я, честное слово, ничего такого не говорил!» [47]

А ещё через неделю Плюшевому Медведю пришла статья самого Фридриха Ницше: «Слушай, Плюшевый Медведь, ты сам придурок!», напечатанная в немецком философском журнале «Deutsche Zeitschrift f"ur Philosophie».

47

Фридрих Ницше написал труд «Так говорил Заратустра». 

Так у них и разгорелся философский спор. Маськин же их рассудил.

– Вы, – говорит, – оба не правы. Ты, Ницше, не прав, что простых маськиных не любишь, а ты, Плюшевый Медведь, потому что используешь неформальную лексику в философской полемике, – а потом подумал и хотел добавить: – От зависти и глупости человеческой – всё зло в этом мире, – но потом ещё подумал и вместо этого сказал: – От молока коровьего – вся сметана и творог в этом мире. – И поглядел со вздохом на небо, не летит ли назад его дорогая корова Пегаска.

За то, что Маськин открыл человечеству глаза на происхождение сметаны и творога, Маськину опять хотели дать Премию мира, но её снова отобрал другой лауреат – капитан Ибн-Маслинкин-Алибабуев – за то, что сплотил все народы мира на борьбу с собой, а сам потихоньку вышел и сел пить пиво с Ницше, наблюдая, как народы носятся с дубинками друг за другом и за своим мирным населением… Ну, как за такое не отметить Премией мира?

Вот какие гости бывали в Маськиной беседке. На ней даже уже места не осталось для новых мемориальных досок. Стали прибивать по второму слою: «Здесь был тот-то и пил чай с таким-то вареньем…» и т.д.

Маськин рассердился, что его беседку всю мемориальными досками заколотили, и использовал все доски на дрова… Потому что Маськину без разницы, кто великий, а кто не очень.

Для Маськина все гости хороши, главное только, чтобы не сорили и не безобразничали.

А чаю на всех хватит! 

Глава сорок девятая

Маськин и музыкальная шкатулка

Стремление наше к эстетическому наслаждению – удивительная вещь… ну если ещё желание собирать блестящие предметы как-то понять можно, то любовь наша к звуковым эффектам – необъяснима!

Маськин, например, терпеть не мог тишины. Он не любил, конечно же, и шума, но тишину и вовсе не переносил. Поэтому Маськин окружал себя звучащими предметами: радиоприёмником, любимым его Граммофоном, трещётками, звоночками, часами с боем и прочими брякающими субстанциями… Паузы между музыкальными звуками, производимыми всеми этими предметами, заполнял Плюшевый Медведь, который иногда молчит, молчит, а потом как заговорит, заговорит… Иногда Плюшевый Медведь вообще замещал радиоприёмник, когда у того кончались батарейки, потому что, в отличие от радиоприёмника, Плюшевый Медведь работал не на батарейках, а на манной каше и всего на пяти тарелках оной мог говорить до 16 часов в сутки. Плюшевый Медведь прочитывал огромное количество журналов с картинками, которые ему выписывал Маськин со всего мира, и потом, ложась на лавочку на кухне, проводил Маськину пространные политинформации, зачитывая длинные цитаты из таких редких изданий, как «Газета прогрессивных овцеводов Новой Зеландии» или «Журнал балетного искусства Папуа – Новой Гвинеи» [48] . Маськин внимательно слушал все эти новости, собираемые Плюшевым Медведем со всего мира, и задумчиво размешивал содержимое кастрюли с компотом. Когда же Плюшевый Медведь начинал рассказывать Маськину про животных из разных журналов типа «Хвосты и лапы» или «Гав-гав – мяу-мяу!» [49] , Маськин оживлялся, оставлял кастрюлю с компотом без присмотра и прыгал по кухне, изображая разных животных.

48

Названия этих изданий вымышленные. 

49

Названия и этих изданий тоже вымышленные.