Массовка

Выставной Владислав Валерьевич

Пожалуй, он и стал в свое время первым посредником. Эдаким сводником оккультного мира с миром больших денег. Артемий считал Старика своим наставником. И пользовался его услугами в качестве эксперта, когда не мог самостоятельно отделить зерна от плевел, или, как стало модно выражаться, «мух от котлет».

Теперь же в качестве предмета исследования Артемий привел Старику самого себя.

Игнат Николаевич препроводил Артемия в гостиную, а сам отправился на кухню заваривать чай. Старик полагал себя большим специалистом по этому напитку, считая его чуть ли не панацеей от всех

болезней, включая нервные. Артемий был другого мнения, однако же, предпочитал со Стариком не спорить.

Посреди большой комнаты стоял овальный стол, окруженный старинными стульями. Артемий присел на один из них, положил на стол папку. Та стала оседать под собственной тяжестью, точно мерзкое животное, затаившееся до лучших времен. Артемий смотрел на папку исподлобья. Он начинал ее ненавидеть – как только можно ненавидеть ворох дохлых бумаг.

Прикусив губу, задумался. Чтобы получить ответ на свои вопросы, Старику следовало рассказать все. Но имеет ли он право втягивать в свои проблемы ни о чем не подозревающего человека? С другой стороны, Старик наверняка многое бы отдал, чтобы прикоснуться к подобной загадке. В конце-концов, за этим Артемий сюда и пришел…

– …А вот этот чай мне только-только передал мой ученик из Китая. Ты знаешь, Арт, что в Китае чаем лечат целый ворох болезней?

Игнат Николаевич ловко и с удовольствием расставлял на столе сложную систему из маленьких циновок, чайничков и чашечек.

– Что-то такое слышал, – вежливо сказал Артемий. – Только в «Науке и жизни» прочел недавно, что ссылки на лекарство от всех болезней – это признак лженауки.

Старик негромко рассмеялся:

– Ну, да. А стремление уличить в кого-то лженаучности является признаком отсутствия собственных научных идей. Это мы уже проходили. Это, братец, старо, как мир. Но многие выдающиеся ученые в конце-концов приходили к одному и тому же: научный метод познания не является исчерпывающим. Собственно, на этой почве мы с тобой когда-то и сошлись. А ты пей панацею… То есть, чай.

Артемий отхлебнул чая из изящной чашечки. Чай действительно был хорош. Совсем другие ощущения, чем после многих и многих литров кофе… Куда более мягкие, умиротворяющие…

– Какие новости на лженаучном фронте? – иронично поинтересовался Старик. – Нашел свою Чашу бытия?

– Даже не надеюсь, – признался Артемий. – Нужны деньги на поездки, исследования документов, а может, и на раскопки…

– Ну, да, – серьезно покивал Старик. – Это мне знакомо. Можно всю жизнь искать, и только в самом конце понять, что именно из всех твоих поисков имело хоть какой-то смысл. И имело ли вообще… Впрочем, чего это я? Ведь ты пришел ко мне по делу!

– Да не то, что бы по делу, – замялся Артемий. – Просто хотел посоветоваться. Даже не знаю с чего начать.

– Не имеет значения, – легко сказал Старик. – Ты главное, начни…

И Артемий заговорил. Рассказал все – за исключением странного заказа на поиски Переходящего с требованием устроить с ним встречу. Артемию казалось, что он обрушил на Старика горы разрозненной, несвязной информации, в которой и самому-то непросто разобраться. Но Старик слушал спокойно, вдумчиво, изредка кивая,

словно Артемий говорил давно известные истины. Он попивал свой чудесный чай и не прерывал Артемия ни замечаниями, ни вопросами, пока тот сам не замолчал в ожидании реакции.

– Ну, что же… – спокойно сказал Старик. – Интересная история. И, что самое главное – очень логичная.

Артемий недоуменно уставился на Старика и спросил:

– Что же тут логичного? Лично я ничего понять не могу.

– Я тоже, – кивнул Старик. – Что вокруг тебя происходит и зачем – не мне судить. Но логика происходящего более или менее ясна. Я рассказывал тебе про «коридор событий»?

– Ну… Что-то такое помню… – проговорил Артемий и жадно допил остатки чая. После длинной тирады пересохло в горле.

– Коридор событий – интересная штука, – задумчиво сказал Старик. – Представь… Ты, наверное, сталкивался в жизни со странным ощущением эдакой «зеленой волны». Когда, скажем, троллейбус нужного маршрута подходит сразу, стоило только дойти до остановки, а потом на его пути светофор горит одним лишь зеленым светом – и ты несешься, как на крыльях, словно на улицах отменили «пробки»?

– Ну… – неопределенно протянул Артемий.

– Затем на работе тебя ждут приятные новости, премия, обещание повышения в должности. А вечером, прямо, как в кино – неожиданная встреча, скоропостижно перерастающая в страстный роман. В такой день кажется, что происходит удивительное, невозможное – и весь мир принадлежит тебе…

– Я, кажется, понимаю, о чем вы говорите… – кивнул Артемий.

– Конечно, – улыбнулся Старик. – Ведь это тот самый момент чуда, который наукой никак не объясняется. Некоторые называют это «белой полосой» в жизни или «полосой везения». И эти некоторые не далеки от истины. Именно так, неожиданно для самого себя, человек вдруг вступает в гармонию с окружающим миром, резонирует с ним. И на какое-то время обретает счастье…

– Да, да! – улыбнулся Артемий, вспоминая кое-что из собственной жизни.

– Но по какому-то непознанному закону мироздания светлая полоса не может длиться бесконечно. По крайней мере так принято считать. Ты знаешь, я много думал над этим – особенно в связи с основной работой. Ведь не вполне понятно, почему совершенно одинаковая внешне жизнь у одних вызывает сплошь позитивные эмоции, а у других – тяжелую депрессию…

Старик задумчиво повертел в руках пустую чашку и продолжил:

– Метания со «светлой» полосы в «темную» и обратно люди обычно объясняют просто: они чередуются. Белая-черная, белая-черная. Но почему длина этих полос у всех разная, а?

Артемий пожал плечами:

– Ну… Вопросы вы задаете, однако. Кто его знает, почему?

– Да потому, что люди по собственной жизни идут вслепую! А что бывает, когда не видишь направления? Правильно – ходишь кругами! Вот и получается эта постоянная переполосица…

– И что же вы предлагаете? – осторожно спросил Артемий.

– Отыскать другой путь, – немедленно ответил Старик. – Зачем идти поперек, когда можно – вдоль? Вдоль одной, раз и навсегда выбранной светлой полосы?

Артемий замер с открытым ртом. Идея впечатляла.