Мастер для эльфийки, или приключения странствующего электрика

Осипов Игорь Валерьевич

Ещё одна надпись была вырезана ножом прямо на древесине изнутри: «Для непонятной хрени».

Тем временем гном подобрал с земли светящуюся трубочку и опустил в сундук.

— Скудно с непонятным, — пробурчал гном.

— Ага, — согласился с ним я. Вещиц действительно было немного. Несколько странных ободков, явно надеваемых на голову, но с разъёмами под провода, и большой цилиндр, тоже с разъёмами, ножками снизу и несколькими кнопками на верхушке.

Гном наклонился, с кряхтением вытащил цилиндр из сундука и поставил на землю со скрипом

мелких камушков о железо. Блин, как он видит в этом полумраке? Мне-то снова пришлось подносить зажигалку к самому предмету, что рассмотреть мелочи.

— Разъём как на бластере, — произнёс я, присев и протерев от пыли верх.

Не знаю, что это, но краска на нём была вся поцарапанная, а в одном месте даже имелась вмятина от пули, ударившей вскользь. Щурясь и дуя, я ощутил сопение почти у самого уха. Обернувшись, увидел, что обе сестры наклонились и разглядывают находку. Девушки разом выпрямись.

— Надо его на свет, — предложил я.

Мастер Винт, неспешно потирающий руки, кивнул и полез по лестнице наружу. Через минуту в схрон опустилась верёвка с крюком.

— Цепляй!

Я хотел было уже заняться, но крик был адресован не мне, и подмастерье Шпунтик быстро схватил верёвку и принялся обматывать цилиндр. Ещё несколько секунд, и предмет быстро поднялся.

Мы дружно полезли на свежий воздух, где окружили находку. При этом я захватил руку робота, замотав в найденную здесь же мешковину.

— Человек, твоя вещь, тебе и пробовать, — пробасил гном.

— Не моя, — ухмыльнулся я, жадно разглядывая цилиндр при свете дня.

На боку можно было причитать незнакомую маркировку из букв, цифр и чёрно-белых штрихов.

— Но брата же, — продолжал наставить гном, — значит, по праву кровности ты ближайший владелец.

— У нас это ничего не значит. Можно быть родной крови, но не иметь прав, — ответил я и поглядел на коротышку. — А у вас как решается такой спор?

— У нас отказываются от родства. Потому ты либо одной крови и совладелец, либо твоё имя забыто, и называют тебя не так, как при рождении.

Я вздохнул и спросил:

— А то, что я вас называю не Винтиком и Шпунтиком, ничего?

Гном усмехнулся.

— Имён может быть много. Есть детское имя, данное матерью. Есть взрослое имя, данное старейшинами при этой… — гном замялся, — на вашем языке это, по-моему, зовётся инициацией. А есть имя, данное друзьями и спутниками. И не стоит путать имена с оскорблениями.

Я опустил глаза. Век живи, век учись. Не знал такого про гномов.

— А у нас только одно имя, данное при рождении. С ним всю жизнь и живём.

— Ну почему же одно, — ухмыльнулся гном. — Тебя звать Иван. А как звала мама?

— Ванюша, — тихо ответил я.

Гном кивнул и продолжил:

— А сейчас мы тебя зовём Вань-Вань. А станешь старцем, как будут звать?

— Иван Иваныч.

— У тебя тоже много имён, ласковое мамино, дружеское от нас, уважительное от молодёжи. Просто имена похожи. И рождены они одно из другого. А кто-то до смерти от

каменной смерти будет ходить с детским именем.

Я легонько улыбнулся выражению каменной смерти. Коротышки верили, что к старости гномы становятся каменными изнутри, как окаменел древний лес, став углём. И когда каменеет сердце, оно не может уже биться, как прежде, исходит трещинами и лопается, обращаясь мелким щебнем. Инфаркт микарда, мать его. То же и со старческой головой, в которой мысли густеют, как нефть, становящаяся асфальтом. И получается такой каменный старец с гудроном вместо крови и рассудка. А ещё песок из задницы.

— Вань-Вань, — тихо позвала меня Киса, — а что с цилиндром?

— Сейчас, — тихо ответил я и принялся размышлять вслух, разглядывая прорезиненные и спрятаны под скобами кнопки. Специально сделано, чтоб нельзя было случайно облокотиться и нажать: — Очень похоже на переносной генератор волнистого тока от аккумулятора. Редкая штука, только один раз видел. Вот эта большая зелёная кнопка со значком питания включает. Я щёлкнул. Загорелось несколько крохотных искорок.

— Заряжен, — произнёс я, разглядывая прибор, а потом нахмурился: — Обычно кнопка только одна. Зачем вторая, красная, не знаю. Странный он.

За спиной выругался гном, и я отвернулся, а когда снова посмотрел на прибор, то только и успел, что выкрикнуть: — Стой!

Но Киса уже успела нажать эту самую красную кнопку. Я удручённо вздохнул и покачал головой. Сперва ничего не произошло. Но вскоре прибор тихо загудел и через пару секунд пискнул.

— Больно! — завопила стоящая рядом Киса и схватилась за голову.

От неожиданности я опешил, матюкнулся и тут же попытался выключить, но прибор не хотел выключаться. Он всё так же тихо гудел.

Я быстро выпрямился и подскочил к эльфийке.

— Помогите! — орала она, а рядом, к моему ужасу, впившись в свои же виски пальцами и закатив глаза, упала на колени Рина. Лицо девушки было перекошено от боли, а из-под ногтей потекла кровь, словно она пыталась выдрать из себя эту боль.

— Выключай! — заорал Винт, подскочив ко мне. — Быстро выключай, человек! Он схватил меня за шиворот и орал в лицо.

— Не могу! Он заклинил!

Гном состроил злую рожу и отскочил от меня, тут же подобрав с земли гаечный ключ, и принялся бить прибор. Но вещь не зря была пуленепробиваема. Стучать по ней ключом — всё равно что молотить палкой тяжёлый газовый баллон.

— Выключайся! — орал гном.

— Возьми гол… — начал я, но слова оборвались на полуслове. Голем рухнул на траву, и его сейчас было, словно кошку, попавшую в трансформатор, или эпилептика в припадке. Руки и ноги механического великана судорожно сжимались и разжимались, выдёргивая большие клочья из дёрна. Гудели от натуги наосы.

— Сука, — выругался я, глянув на бегающего вокруг голема, но не решающегося подойти поближе Шпунтика и застывшую в растерянности Гайку, а потом перевёл взгляд на орущую от боли Кису и упавшую в обморок Рину.