Мастер Гравитации 3
Шрифт:
Теперь же я заточён в этой палатке и скучаю ещё сильнее. Даже разговоры солдат не развлекают: все байки пересказаны по сто раз, шутки приелись до зубной боли. Хоть бы какая заварушка случилась, а то мозги скоро плесенью покроются.
Ещё меня настораживает один рядовой по имени Кузьма. Порой я задумываюсь, всегда ли он был таким странным или стал после того, как ему на складе мешок с боеприпасами на голову свалился. Вот и сейчас он идёт ко мне с широкой улыбкой, перепрыгивая через лужи, будто ребёнок. Боюсь
— Граф, здравствуйте! — радостно кивнул он, потирая руки и усаживаясь на стул возле моей койки. — Я вам не помешаю?
— Это зависит от того, зачем ты пришёл, — вздохнул я, переворачиваясь на бок. — Если у тебя есть новости о новых дуэлях, то я весь внимание.
— Боюсь вас разочаровать, но нет, — виновато улыбнулся Кузьма. — У меня тут такие мысли в голове появились, что я просто обязан с вами ими поделиться!
Он едва не подпрыгивал на месте, и я понял, что остановить его уже невозможно. Придётся выслушать очередной поток бреда. Хотя мне и без него было невесело: снаружи я казался безмятежным, но внутри всё кипело. Недавно Распутин дозвонился и сообщил кое-что любопытное.
Оказывается, отец Гриши уже знает о нашем семейном «секретике». Но Распутин поспешил успокоить меня: они подняли все свои архивы и выяснили, что никто из Распутиных в должниках у нас не числился.
Что ж, хоть на том спасибо. Теперь мы с Гришей можем продолжать дружить как прежде, если, конечно, меня не прихлопнут. Ведь информация уже разлетелась слишком далеко, и я даже не представляю, когда все должники полезут из своих щелей, как тараканы, и накинутся на меня скопом. Однако что-то подсказывает мне, что их хитиновые панцири не выдержат моего натиска, так что я уже прикидываю, какой ход сделать дальше.
— Так вот, короче, представьте, граф, вы же читали какую-нибудь классику, где влюблённые выпивают яд, чтобы встретиться в ином мире? — вывел меня из мыслей задорный голос Кузьмы.
— Я не помню, но примерно понимаю, о чём ты. Только к чему мне эти сопливые сцены из классики? — я мотнул головой и проморгался.
— А к тому, что они могут быть очень даже смешными! Я вот у себя в голове выдумал совсем иную ситуацию. Только представьте, как разорвёт пукан у дам… Ой, то есть как они вознегодуют, читая свои дамские романы, когда драматичные сцены станут до смеха комичными!
— Допустим, мне глубоко насрать на то, как разочаруются любительницы женских романов, — я прищурился и посмотрел на него. — Теперь ты оставишь меня одного?
— Что? Я вас даже на полшишечки не заинтриговал, граф? — Кузьма не сдавался.
— Мы с тобой вроде как не на ток-шоу про блудниц и алкашей, чтобы использовать такие выражения, — я закатил глаза.
И только я хотел вышвырнуть его из палатки, как он быстро затараторил: слова вылетали из него как пули, и я изо всех сил пытался
— Короче, представьте: какой-нибудь типок из романа, допустим, Ромео, съедает пирожки — самые обычные пирожки. Но он не знает, что пирожки отравлены его злейшим врагом, и умирает на месте. Всё это видит его возлюбленная, допустим, Анжелика. И эта Анжелика хочет отправиться вслед за Ромео, но ей приходится жевать пирожки с капустой, чтобы умереть. Она вся такая, в красивом платье, со слезами на глазах, с остервенением ест эти пирожки, чтобы встретить возлюбленного в том мире. Это ведь портит всю романтичность момента! Просто умора!
Выслушав его, я засунул руки в карманы брюк и, опустив голову, приблизился к рядовому.
— Слушай, Кузьма, ты бы в лазарет сходил, а? — подняв голову, я посмотрел ему прямо в глаза.
— Зачем, граф? Ведь я не ранен, — улыбка так и не сползала с его лица.
— Ну, не знаю, чтобы мозги твои проверили, на всякий случай. Тесты какие-нибудь пройти, картинки там поразгадывать, — посоветовал я ему.
— Граф, так у меня нет мозгов, — Кузьма сам рассмеялся над своими словами и хлопнул себя по ляжке рукой.
— Оно и видно, поэтому я тебя и отправляю в лазарет, чтобы тебе их установили. Но только смотри, чтобы не мозги какого-нибудь мёртвого саксонца, а то нам лазутчик в рядах не нужен, — похлопал я его по плечу и вышел из палатки.
Солнце беспощадно палило, слепя глаза, и то тут, то там мелькали редкие фигуры солдат, покуривающих — кто папиросу, кто трубку. Погружённый в свои мысли, я бродил по лагерю, наблюдая за привычной суетой подготовки к предстоящим дуэлям. Шелест доспехов и звон отточенных мечей вызывали у меня тихое возбуждение.
Мне до смерти наскучили дуэли с изнеженными аристократами, где важнее изысканные поклоны и тонкие намёки, чем настоящая доблесть. Хотелось чего-то большего, поинтереснее, посерьёзнее. Но где найти достойного противника?
Заметив поручика, хлебавшего воду из ковша, я подошёл к нему.
— Извините, — начал я с лёгкой улыбкой, — а не мог бы я принять участие в настоящем бою? Хочется испытать себя в поле, а не только играть в изящные танцы со шпагами. Или, может, вам известно что-то ещё о грядущих дуэлях?
Поручик поднял на меня глаза, в которых читалась смесь удивления и усталости.
— К сожалению, не могу вас порадовать, — ответил он, вздыхая. — Маркиз распорядился: никаких сражений для вас. Вы нужны ему здесь как представитель для участия в дуэлях.
Странно, он что, боится, что я поцарапаю его драгоценные пушки или, не дай бог, испачкаю мундир кровью не того оттенка? Хотя, в моём случае, скорее порву мундир.
Мне стало немного тоскливо от этих слов. Я потер затылок и с притворной беззаботностью заметил: