Мастер и Маргарита. Все варианты и редакции
Шрифт:
— Алло! — сказал бас в трубке.
— Мосье Воланд? — ласково спросил Варенуха.
— Я.
— Добрый день. Говорит администратор «Кабаре» Варенуха.
— Очень приятно. Как ваше здоровье?
— Мерси, — несколько удивляясь иностранной вежливости, ответил Варенуха.
Римский, сморщившись, очень тревожно прислушивался.
— Мне показалось, что вы плохо выглядели вчера. Вы берегите себя, — продолжал излишне вежливый иностранец в ухо изумленному администратору, — я не советую вам никуда сегодня ходить. Пусть Римский ходит.
Варенуха
— Алло?
— Простите, — оправившись, начал Варенуха, — я побеспокоил вас вот почему... Вы не знаете ли, где товарищ Лиходеев?
— Его нет дома.
— А, простите, он не говорил, куда он пошел?
— Говорил. За ним приехала какая-то дама в автомобиле, и он сказал, что на один час уедет за город, — продолжала трубка.
Варенуха чуть не прыгнул у телефона и замигал Римскому.
— А куда за город? Куда, простите?
— Кататься.
— Благодарю вас, мерси, мерси, — заговорил и закланялся Варенуха, — сегодня вечером, значит, ваше выступление?
— О да. Я помню.
— Всего добренького, всего, — нежно сказал Варенуха и стукнул трубкой. — Он за городом, — победоносно воскликнул Варенуха. — Уехал в машине, и, понятно, машина сломалась.
— Черт знает что такое! — вскричал, бледнея, Римский.
— Да я теперь все понимаю, — радовался Варенуха, — он застрял на шоссе.
— В служебный день, — злобно заговорил Римский, — впрочем, это на него похоже.
— И зря ты молнировал! — сказал Варенуха.
— Но, позволь, — отозвался Римский...
— Мистификация! Мистификация.
— Я бы этого сукиного сына...
— Ну что ж, нести?
— Непременно, непременно, — настойчиво заговорил Римский.
Затем друзья условились так.
Варенуха немедленно отвезет куда следует странные телеграммы, а Римский отправляется обедать. К началу спектакля оба будут на месте.
Варенуха прошел по всему зданию «Кабаре», оглянул все опытным глазом и решил нырнуть на минутку в контору в нижнем этаже. Навести там порядок. Он вошел и увидел, что наводить порядок нельзя. В конторе не было никого. И тут же загремел телефон на клеенчатом столе.
— Да! — рявкнул Варенуха, как обычно рявкают в телефон.
— Товарищ Варенуха? — сказал тенор-голос в телефоне. — Вот что. Вы никуда сейчас телеграммы не носите. А спрячьте их. Вообще никуда не ходите.
— Кто это говорит? — закричал Варенуха. — Товарищи, прекратите ваши штуки! Мы вас обнаружим! Я вас отдам моментально куда следует!
— Товарищ Варенуха, — сказал все тот же препротивный голос, — русский язык вы понимаете? Не носите никуда телеграммы и Римскому ничего не говорите.
— Вот я сейчас узнаю, по какому вы номеру говорите, и...
Здесь Варенухе пришлось повесить трубку, так как он ясно понял, что собеседник его ушел от аппарата.
— Римский вышел? — спросил Варенуха у курьерши, выходя из конторы.
— Обедать вышли, — ответила курьерша.
— Ах, жаль! — буркнул Варенуха.
Дело в том, что у Варенухи в голове
Администратор, из которого перла энергия, побывал и в кассе и узнал, что вечер будет боевой, — только что кассирша продала два последних места и вывесила аншлаг.
Обойдя, как полководец перед боем поле сражения, все здание, Варенуха вышел из него, но не через главный подъезд, а через боковой, выводящий в летний сад. Варенухе понадобилось проверить, провели ли, согласно его распоряжению накануне, свет в мужскую и женскую уборные. Вот Варенуха и устремился мимо тира, мимо нарзанной будки, жадно вдыхая садовый воздух после душного и испорченного воздуха «Кабаре». Возле выкрашенной в серую краску обычного типа уборной с надписями «мужская» и «женская» было пустынно. Варенуха вошел в мужское отделение и прежде всего поразился тем, что недавно покрашенная заново стена сплошь сверху донизу покрыта непристойными четверостишиями и совершенно дикими рисунками. Словом, нужно было красить заново.
«Ах, какая сволочь, народ», — подумал администратор и заглянул внутрь. Он поднял глаза к потолку и стал соображать, горит ли лампочка, правильно ли сделана проводка. Тут за спиной его послышался голос:
— Товарищ Варенуха?
Администратор почему-то вздрогнул, оглянулся и увидел перед собой какого-то толстяка, как показалось Варенухе, с кошачьей мордой и усами и одетого в клетчатое.
— Ну я, — ответил Варенуха неприязненно, решив, что этот неизвестно откуда взявшийся толстяк тут же попросит у него контрамарку.
— Ах, вы? Очень приятно, — сказал толстяк и, вдруг развернувшись, трахнул Варенуху по уху так, что тот слетел с ног и с размаху сел на загаженное сиденье. И тут же в уборной появился второй, маленького роста, но необыкновенно плечистый, летом — в зимней шапке с ушами, как опять-таки показалось Варенухе.
Этот второй, будучи, очевидно, левшой, с левой руки развернулся и съездил сидящего администратора по другому уху. Крик «караул!» не вышел у Варенухи, потому что у него перехватило дух.
— Что вы, товарищи?.. — прошептал совершенно ополоумевший администратор, но, тут же сообразив, что слово «товарищи» никак не подходит к двум бандитам, избивающим человека в сортире среди бела дня в центре Москвы, прохрипел: «Граждане!» — сообразил, что название «граждане» они не заслуживают, и тут же получил тяжкий удар уже не по уху, а по середине, так что кровь из носу потекла по толстовке. Тогда темный ужас охватил его. Ему показалось, что его убьют. Но его больше не ударили.
— У тебя что в портфеле, паразит? — спросил тот, который был похож на кота, — телеграмма? Отвечай!