Мастер иллюзий
Шрифт:
Писал ли Козаков о том, во что искренне верил, или всего лишь о том, во что очень хотелось бы верить? Я не знала.
Он был рожден привлекать, и женщины слетались к нему, как невесомые мотыльки к жаркому огню среди влажной ночи. И если многие из них сжигали на этом огне свои прозрачные крылья, вряд ли стоило винить в этом мистика. Он ждал появления своей Шакти, подумать только. Он искал ее в каждой новой женщине, и кто я такая, чтобы осуждать его за это? Может ли безногий осуждать здорового за то, что тот бегает слишком быстро? И что здоровому до тех осуждений?
С того дня я больше ни разу не видела настоящую Змею и даже не слышала ее имени. Мы ждали, что девушка с диска снова даст о себе знать, но этого тоже не случилось. От «кажется Киры» не было никаких вестей.
А мистику все это было как с гуся вода.
Настоящая Змея больше никогда не показывалась мне на глаза, но это совсем не значит, что не было других. Возможно, я пропущу кого-то, кто пользовался благосклонностью знаменитого мистика в течение нескольких следующих недель, да и многие ли достойны того, чтобы о них вспоминать? Они появлялись из ниоткуда и уходили в никуда, а Врата Мира так и оставались закрытыми для автора кармических теорий. Стоило ли его пожалеть или поздравить? Этого я не знала, да в общем-то и не хотела знать. В конце концов, в обязанности персонального помощника не входит курирование расплывчатых образов, созданных авторским воображением.
Впрочем, женщины самого автора были вполне реальны.
Глуповатая стройная Марина с телом, как будто выточенным из розового каррерского мрамора.
Тихая кареглазая Инна, которая появилась незаметно и так же незаметно исчезла, как будто растаяла в жарком московском воздухе. Неприметную Ольгу я помню потому, что каждая улыбка превращала ее в сияющую красавицу, а Настю – потому что из-за нее мистик отказался давать интервью самой популярной газете и ровно четыре дня не отвечал на телефонные звонки.
Потом были две Наташи – кажется, по очереди, но очень может быть, что и одновременно.
Потом Анна, которая от души презирала меня, красавица Надя, и еще одна Анна, которая боялась меня как огня, а возможно, и сильнее.
В середине июня я сопровождала автора бестселлеров в Сочи, где он выступал на маленькой сцене, построенной прямо на берегу. Перед ним на деревянных некрашеных скамейках сидели почитатели таланта, а в первом ряду сверкала загорелыми коленками Оксана. На вид ей было не больше восемнадцати, и я никогда не забуду ни ее коленок, ни того, как она рыдала в аэропорту, провожая Козакова в Москву.
В начале июля мы ездили в Казань, а потом в Екатеринбург и Уфу. В каждом из этих городов как по волшебству появлялись женщины, готовые украсить досуг мистика.
Они приходили и уходили, а жизнь текла своим чередом. Знаменитому автору кармических теорий все это было как с гуся вода. Казалось, он не радовался, когда они появлялись, и не расстраивался, когда они исчезали. Среди них не было Шакти. Вернее, ее не было до поры до времени.
Однажды в середине июля, когда Москва днем задыхалась от солнечных лучей, а ночью – от воспоминаний о них, мой телефон зазвонил в одиннадцать
– Анжелика, я вас не разбудил? – спросил Козаков, и при этом его голос не был ни бархатным, ни глубоким.
Казалось, автор кармических теорий порядком смущен и расстроен.
– Я не сплю, Алексей. Что случилось?
– Откровенно говоря, мне неудобно в этом признаваться, – я почти видела, как он очаровательно улыбнулся и, может быть, даже растерянно развел руками.
– И все-таки в чем дело? – как можно спокойнее поинтересовалась я.
– Ужасно глупо, Анжелика… Я в баре… и… я потерял ключи от дома. Ума не приложу, что мне теперь делать.
Если бы не десять лет профессионального опыта, я, наверное, облегченно вздохнула бы. Мне случалось принимать более поздние звонки от моих работодателей и разбираться с куда более серьезными проблемами.
– Что мне делать, Анжелика? – жалобно простонал Козаков.
– Скажите, где вы находитесь, и я минут за пятнадцать забронирую номер в ближайшей к вам приличной гостинице.
– У меня нет с собой документов…
– Это не проблема.
– Боюсь, что вместе с ключами пропало и мое портмоне. То есть я совершенно без денег.
– Тогда вызовите такси и приезжайте ко мне. Когда подъедете, я спущусь и расплачусь с водителем. Вам есть на чем записать адрес или вы его запомните?
Козаков помолчал несколько секунд.
– Вы пустите к себе в дом постороннего мужчину? – усмехнулся он наконец и, поскольку я ничего не ответила, продолжил: – Давайте адрес. Я запомню.
Он приехал через полчаса, и за это время я успела сделать несколько звонков.
На экране домофона я видела машину ярко-желтого цвета, которая остановилась прямо у подъезда. Знаменитый автор кармических теорий открыл дверцу и вышел. Его джинсы были такими же потертыми, как обычно, а рубашка такой же изысканно небрежной. Даже на маленьком мерцающем экране домофона было видно, что он очень, очень красив.
Я спустилась на улицу и протянула деньги таксисту. Он взял их, не глядя на меня и не пересчитывая. И сразу же рванул с места так, что заскрипела резина. Я совершенно этому не удивилась, но Козаков вздрогнул от неожиданности.
– Благодарю вас, дорогая Анжелика, – церемонно произнес он, и в ту же секунду я поняла, что он довольно много выпил.
Его глаза были грустными и усталыми, а волосы взлохмаченными.
– Пойдемте, Алексей, – пригласила я. – Не стоит стоять тут среди ночи.
Он пошел за мной сразу же и без возражений. Мы миновали охранника, а затем консьержа, который изумленно взглянул на моего гостя, и Козаков спросил:
– А как же моя квартира? Ее могут открыть ключами и ограбить…
– Это вряд ли. Один сговорчивый милиционер уже заступил на пост у ваших дверей, а отличный специалист по замкам сменит личинки завтра утром. К сожалению, уже слишком поздно, чтобы вызвать его прямо сейчас.
– Вы волшебница, – тихо констатировал Козаков, и я заметила, что морщинки в уголках рта, которые делали его похожим на грустного клоуна, снова стали глубокими и четкими.