Мастер иллюзий
Шрифт:
— А Мара-Морена? — Утерев мордашку, вдруг встряла Злата.
— Смерть — чистое разрушение. — Покачал головой Олег.
— Ерунда! — Уверенно заявила девчонка. — Смерть, это Кощей и Ящер, покровители Нави. А Морена — проводник по Мировому Древу. Хранительница Кромки. Она не творит и не уничтожает.
Мы с Бийским с удивлением смотрели на разошедшуюся Злату. И было чему удивиться! Синие глаза сверкают, в волосах только что искры не проскакивают и такая уверенность, даже убеждённость в собственных словах… М-да…
— Путь Макоши, говоришь? — Покосился я на Олега. Тот только руками развёл. — Вот-вот. Хотел бы я видеть реакцию Бажены Вентовны на это представление.
— Прабабкина
Глава 3
Насчёт обучения Златы, я, конечно, шутил. Куда мне в учителя лезть, когда сам лишь чуть больше года назад с ментальными манипуляциями познакомился! Одно «но», сама девочка моего шутливого тона не приняла и, покидая лавку, на полном серьёзе заявила, что обязательно придёт учиться. Поймала на слове, иначе говоря.
Можно было бы, конечно, пожать плечами, улыбнуться и выкинуть происшедшее из головы, но зная характер Бийских вообще, и Златы в частности, с полным основанием предполагаю, что сама она этого не забудет. А значит, через три-четыре года у меня действительно может появиться ученица. Пути волхвов? Так ведь не потянут её старшие к Выбору, пока она не повзрослеет, только не после опыта со мной. Второй раз они такой ошибки не допустят. Так что… можно сказать, занятие на пару-тройку лет я себе нашёл. И ладно. Если бы я вынужден был выбирать себе ученика, то всё равно остановился на ком-нибудь вроде этой девчонки. Да, она егоза та ещё, но даже в таком малом возрасте, вполне способна быть серьёзной и прекрасно осознаёт смысл поговорки: делу время, потехе — час. Такую и учить будет одно удовольствие. Кхм… Что-то я поторопился, кажется. Самому бы с учёбой разобраться, а туда же, других учить собрался!
Встреча с Олегом и Златой словно прервала круг обыденности, затянувший меня, словно водоворот. Вынырнув из рутины дел, я огляделся по сторонам и как-то внезапно осознал, что через два дня начинается новый учебный год. Пришлось проверять себя на предмет готовности к этому стихийному бедствию. И если с летними заданиями и учебными материалами, у меня был полный порядок, то с «экипировкой»… полный швах. А значит, мне необходимо отправляться в большой поход по магазинам. А как иначе, если форма, которая ещё в начале лета была мне почти в пору, вдруг стала катастрофически мала, а купленные загодя тетради оказались исчерканы схемами ментальных конструктов и пояснительными записками к ним? М-да, плодотворная работа, это, конечно, замечательно, но тащить такие тетради в гимназию, было бы абсолютной глупостью. Да и ручками-карандашами нужно было разжиться, а то большая часть приобретённых ранее письменных принадлежностей, как оказалось, незаметно перекочевала в лабораторию Граца и его команды. Ну, не шариться же по их столам, выискивая свою собственность?
Поход по магазинам получился весьма продуктивным и… скорым. К моему удивлению, несмотря на скорое начало учебного года, в канцелярских лавках и магазинах, торгующих в числе прочей одежды, гимназической формой, было удивительно пусто, так что с закупкой необходимых вещей я справился быстро и без проблем, чему несказанно порадовался. Терпеть не могу примерки.
Первый день в гимназии прошёл… странно. Может быть, мне показалось, но в прошлом году здесь было куда больше шума, особенно на переменах. Сейчас же, здание гимназии казалось полупустым и каким-то… слишком тихим. Только к концу занятий я понял, в чём дело. Большая часть младших классов отсутствовала вообще, а от учеников третьего-четвёртого цикла, присутствовала
Не я один заметил эту странность, но однокашники тоже оказались не в курсе причин происшедшего и, так же как и я недоумевали от отсутствия половины учащихся. Правда, в отличие от них, обращаться к ученикам других классов я не спешил. Нет у меня среди них достаточно близких знакомых, да и суетиться не хочется, так что, проще дождаться, пока одноклассники тряхнут своих друзей-товарищей и вызнать подробности уже у них самих. Есть, конечно, ещё вариант с учителями, но… староста класса уже пыталась разговорить нашего куратора. Без толку. Стоян Ратьшич только зыркнул исподлобья, и все вопросы застряли у любознательной гимназистки в горле. Говорю же, странно всё это… и атмосфера в гимназии тягостная. Такое предгрозовое ощущение. Только и ждёшь, что вот сейчас как загрохочет, завоет… бр-р, неприятно.
Собственно, тягостно было не только в гимназии. Нечто подобное, как я сейчас вспомнил, витало и в городе, когда я отправился за покупками к школе, правда, чувствовалось оно лишь в людных местах, вроде того же Пассажа или на рыночной площади. Но даже там это ощущение было почти незаметно, настолько, что я всерьёз полагал, будто меня просто глючит после долгого погружения в дела. А сейчас… чёрт, даже не знаю. И спросить толком не у кого. Гимназисты, как выяснилось, сами не понимают, что происходит, учителя молчат… Хотя-а, есть один вариант.
По дороге из гимназии в лабораторию, я убедился, что мои подозрения не беспочвенны. По пути то и дело попадались закрытые лавки и кафешки, да и улицы казались какими-то странно пустынными. А ведь я не на окраине, где двое прохожих на одной улице в разгар дня, нормальное дело, а в центре Ведерникова юрта, тут даже поздно вечером пусто не бывает!
— Что-то назревает, да. — Отрешённо покивал в ответ на мои расспросы Остромиров, когда я насел на него, прибежав в лабораторию сразу после занятий в гимназии. — А ты, значит, почуял? Интересно…
— Трудно было не почуять, учитывая, что школа опустела больше чем наполовину. — Фыркнул я в ответ. — Мальков, вообще, ни одного не видел. Средние циклы, полкласса на поток, в лучшем случае. Да и в нашем «шесть-один», сегодня двое отсутствовали, куратор сообщил, что они перевелись куда-то. Только старшаки в полном составе явились, но угрюмые-е… В городе народ шуганый какой-то, моё любимое кафе вдруг закрылось, ни с того ни с сего. Что происходит, Вышата Любомирич, вы не в курсе?
— Увы, Ерофей. — Волхв побарабанил пальцами по столешнице, уставившись куда-то в окно, и заговорил отрывисто, нервно. — Мне нечего тебе сказать. Новости ты принёс странные. Мы-то уже неделю в город не выбирались, работа кипит и днём и ночью, так что и видеть не видели, того что ты описал. Но пакость я какую-то чую, правда твоя. Вот только что это будет, даже не представляю. Меня уже пару дней потряхивает, а Сеслав отмахивается. Предчувствия, это ненаучно, видите ли. Философ хренов.
— Может спросить кого-то? — Вздохнул я и, поймав странный взгляд Остромирова, неожиданно даже для себя самого взбеленился. — Ну не может быть, чтобы никто не знал, в чём дело! Народ по углам шхерится, детей в школу не пускает, заведения закрываются, словно оккупанты вот-вот в город войдут… и никто ничего не знает? Быть такого не может!
— Тут ты прав. — Кивнул волхв. — Кто-то что-то должен знать. Вопрос лишь в том, где найти этого самого знатока.
— А может… с Богданом Браничем поговорить? — Предложил я, старательно туша разгоревшийся гнев. — Он к здешнему окружному начальнику вхож, наверняка должен знать, в чём тут дело.