Мастер клинков: Начало пути. Клинок выковывается (сборник)
Шрифт:
Когда у меня вроде бы наступило небольшое затишье и я спокойно предавался тренировкам на свежем морозном воздухе, Жан однажды утром оповестил меня, что возле опущенной замковой решетки ждет солдат в странных доспехах.
Мы с Роном переглянулись и отправились посмотреть на этого странного солдата.
Солдат был действительно странный: и его лошадь, и он сам были в броне непривычного для меня фасона и цвета. Только быстрые и опытные глаза Рона точно установили его национальную принадлежность и вид занятия.
– Таронский
– Пошли спросим, чего ему надо, – удивленно сказал я, дожидаясь, когда дружинники поднимут решетку.
Наемник спокойно заехал в замок и, оглядываясь по сторонам, подъехал к нам.
– Эй, падаль, позвать мне барона Крона, – раздался его голос.
Один мой кивок Рону – и лежащий на земле наемник разговаривал уже совершенно другим тоном.
– Кто такой? Кто послал? Зачем нужен барон? – сократил я свою речь для простоты.
Наемник нервно дернулся, когда наконечник копья нубийца легко коснулся его шеи.
– Тес, наемник «Волков Таросса», – быстро заговорил он, – приехал за ежегодной платой за охрану к барону Крону. – И добавил от себя, пытаясь выказать храбрость: – Барон, как узнает, что вы со мной сделали, запорет вас до смерти. Они с моим командиром старые друзья.
Я хмыкнул – вот и странная строка в гроссбухе барона под названием «охрана» нашла свое объяснение, теперь надо выяснить, что же она включала в себя.
– Ну, допустим, барон умер, и я его наследник, – спокойно ответил я наемнику.
Воин недоуменно посмотрел на меня, а затем на Рона, ища подтверждения моих слов. У нубийца всегда был один стандартный ответ на все вопросы, его он и дал наемнику, стукнув его пяткой копья по ноге, в той части, где не было доспеха.
Наемник взвыл и покрыл нас матом, на мат у нубийца был все тот же универсальный ответ на все случаи жизни, и воин покатился по земле, когда Рон, с виду вроде легонько, заехал ему между ног.
– Ты, наверное, мазохист? – спросил я у катающегося по земле наемника. – Тогда тебе не к нам надо, а в соседний замок, к графу Шарону.
Наемник, будучи уже ученым, рта не открыл, только с ненавистью посмотрел на нас обоих.
– Как смотрит, – восхитился Рон, – у меня прям мороз по коже.
– При такой холодине не только у тебя, – съежился я от ветра, все же тренировались мы не в теплых куртках. – В общем, быстро давай рассказывай, какая такая плата и за что тебе барон должен платить, – поторопил я наемника, – не видишь, мы тут мерзнем на ветру.
Наемник поднялся и голосом, полным злости, ответил:
– Барон Крон платил командиру Тарросу пятьдесят кесариев в год за охрану земель.
– Ух ты, – удивился я, – а от кого вы его охраняли?
Наемник удивленно ответил:
– От герцога Нарига, конечно.
Рон
– Ну тогда передай своему командиру, что он «успешно» справился со своей охраной и барона Крона убили люди герцога. А я барон Максимильян, его наследник, и мне не нужна такая охрана, от которой нет никакого толка.
Наемник взобрался на лошадь и, уже отъезжая, крикнул нам:
– Командир так дело не оставит, ты заплатишь за оскорбление, щенок.
Идя назад на тренировочное поле, я пытался разжалобить Рона, чтобы он не был ко мне так строг:
– Вот видишь, Рон, меня все щенком обзывают, а ты все балбесом и неумехой.
Нубиец шутку не воспринял и, приказав поднять тяжеленный железный прут, который заменял мне тренировочное копье, сказал:
– Пока не убьешь десятка два-три нахалов, которые при виде тебя не прикусывают языки, так и будешь у меня балбесом и неумехой, а у них щенком. А теперь покажи мне, как нужно защищаться от всадника.
Вечером, созвав совещание из Штыря, Рона и Дарина, я поделился с ними утренними новостями.
– Видел я этих мерзавцев раньше, – заметил гном, – каждый год приезжают за данью. Они скорее от себя защищают, чем от герцога. У них отряд в пятьдесят клинков, так что, Макс, жди гостей. Таросс действительно никого не прощает, если вопрос касается денег.
– Пятьдесят клинков – это серьезно, – нахмурился Рон.
– Был бы замок нормальный, перестреляли бы всех, – с сожалением сказал ветеран, – а то решетка просто смех, да и только, четыре лошади вырвут на раз.
– Если запремся в замке, они всю деревню разрушат, – откликнулся я, – нужно что-то другое придумать.
Мыслей ни у кого не было, потому что пятьдесят клинков – это действительно серьезная сила, и уж точно не нашими десятью дружинниками, едва умеющими держать копья, было ее останавливать.
Так ничего и не придумав, мы с подавленным настроением разошлись. Больше всех переживал Штырь: он считал, что недостаточно интенсивно тренирует бойцов, раз господину барону приходится самому придумывать, как расправиться с наемниками.
Лежа в кровати, я поглаживал плечо лежащей рядом девушки и вспомнил, что она за ужином проронила всего несколько слов, остальное время молча подавала еду и питье. Поскольку тогда я был погружен в свои мысли, то не заметил ее состояния.
– Сатти, милая, почему ты печальна? – спросил я, целуя ее в шею.
– Все хорошо, господин, – ответила она тихо.
На этот раз я решил выпытать у нее подробности: сегодня я устал не слишком сильно, и силы продолжать разговор были.
– Я же вижу, ты в последнее время сама не своя, не улыбаешься и меня сама перестала целовать, – неожиданно вспомнил я.