Мастер ликвидаций
Шрифт:
– Кому им?
– Да возьми любого…
Павел начал заводиться, и Пономарев почувствовал это.
– Я всего лишь исполнитель, – торопливо проговорил он. – Мне приказали – я сделал дело, получил бабки и отвалил до следующего задания. Знаю, что всем заправляет очень крутой мужик. Работает грамотно. Школа ФСБ чувствуется, но утверждать не буду. Лично я его в глаза не видел и пива с ним не пил… Инструкции – как и что делать – получали от посредника, который названивал Дриневскому. Ну, а тот подключал к работе нас. Только не думай, что все так просто. Наша тройка – в команде не
Павел обвел гостиную выразительным взглядом:
– Может, станешь утверждать, что и этот особняк ничей, вроде как колхозный?
– Наверное, чей-то. Но мне это по фиг. Для нас он был перевалочным пунктом. Сюда привозили похищенных.
– Только сюда?
– А зачем лишние хлопоты? Чего бояться? Тот, кто платит выкуп, в милицию не обращается. А кто не платит… Сам понимаешь.
– И часто выпадала такая работа?
– Раз в месяц.
– В остальное время дом пустует?
Пономарев криво усмехнулся и прищурил глаза.
– Я не стал бы утверждать, что сюда не может заглянуть еще какая-нибудь троица. Мой сотовый молчит уже второй день. Чем не повод? А дорогу сюда они знают. Этим особняком пользовались не только мы.
– Екатерина Гольцева – тоже ваша работа? – резко сменил тему Павел.
Пономарев удивленно вскинул брови.
– Какая еще Гольцева?
– А та, которую вы, как свинью, разделали топориком, а потом выбросили в мусорный контейнер.
На лице Пономарева отразилось недоумение.
– Ее что, расчленили? – осторожно полюбопытствовал он. – Зачем?
– Естественно, для устрашения тех, кто не хочет платить выкуп.
– Чушь! – возразил Пономарев. – Ну, посмотри на меня. Я что, похож на маньяка? Все мои жертвы – а их добрый десяток – исправно лежат в лесу с руками и ногами. Так что, досточтимый Ватсон, промашка вышла. Не мы это. А вот за других не поручусь. Все может быть.
Признаться в десятке убийств и наотрез отказываться от одиннадцатого было, вообще-то, нелогично.
«Скорее всего, он и в самом деле не имеет отношения к смерти Катерины», – заключил Павел.
– Я тебя разочаровал? – как бы прочитав его мысли, усмехнулся Пономарев и с угрозой добавил: – Когда пустишь мне пулю в лоб, не очень-то радуйся. Путь в Москву тебе все равно заказан.
– Почему ты так решил?
– Потому что на Кузнецком именно ты совершил убийство. Портреты твои уже пошли в тираж… Так что зря ты все это затеял. Лежал бы сейчас спокойно в лесу рядышком с тем парнем, и никаких тебе проблем.
– Но это же не я! – запротестовал Павел.
– Верно. Убил Макс. Но знают об этом всего четыре человека. Теперь уже два – я и шеф. Это была его идея: навесить на тебя «мокруху». Чем ты ему не угодил, не знаю. Но, согласись, операция была продумана «от» и «до». Как только ты сел на «хвост» Дрине, шеф сразу просек, что рано или поздно ты выйдешь на его хату. Дриню моментально убрали, за хатой установили слежку. Как только ты там появился – на пейджер прислали сообщение с точным указанием времени похищения.
«Как же так?.. Ведь Маргарита знала, зачем я поехал в этот чертов бутик! Она не могла не доложить Саранскому о проколе. А он, вместо того чтобы поднять на уши всех своих агентов и начать негласный розыск, так легко сдал меня ментам… Даже не пытались искать! И, если бы не случайность, гнил бы сейчас в этой братской могиле с дыркой в башке».
Павел скрипнул зубами и, взяв со стола пистолет, подошел к Пономареву.
– Если надеешься на мое раскаяние, то его не будет, – с вызовом проговорил тот и презрительно сплюнул. – В ногах валяться не стану. Стреляй.
Но Павел и не думал стрелять. Он развязал Пономареву руки и устало сказал:
– Ты свободен.
– Что? – не понял тот.
– Встаешь и валишь на все четыре стороны!
Пономарев посмотрел на Павла, как на сумасшедшего.
– Ты что, в самом деле меня отпускаешь?
– Отпускаю. Но если ты задашь еще пару-тройку таких же дурацких вопросов, могу и передумать.
– Ну, спасибо. Не ждал такого подарка… – Пономарев вскочил со стула и резво направился к выходу. На пороге вдруг остановился. Оглянулся и, робко кивнув на комод, спросил: – Слушай, у меня там в ящике бабки лежат. Куда я без них?
– Возьми, – безразлично кивнул Павел и опустился в кресло.
Пономарев вразвалочку пересек комнату и, остановившись у комода, потянул ящик на себя.
– А вот и они, родимые, – весело пробубнил себе под нос и сунул руку в глубину ящика.
Едва уловимый глухой стук насторожил Павла. Еще не понимая, что происходит, он резко обернулся и в ту же секунду надавил на спусковой крючок. Пономарев, как-то нелепо взмахнув руками, стал медленно оседать на пол. В руке у него поблескивал новенький револьвер…
«Ясно, он собирался меня убить, – мысленно констатировал Павел, опуская пистолет. – А я, дурак, хотел отпустить его… Маргарита права – я совершенно не разбираюсь в людях».
Он подошел к Пономареву, неподвижно лежащему у комода, взял из его еще теплой ладони револьвер и сунул оружие в задний карман джинсов.
«Бог свидетель – я не хотел этого… – думал Павел, всматриваясь в мертвые глаза Пономарева. – Эх, Вовка, Вовка, какой же ты все-таки кретин! Надо хотя бы похоронить тебя по-человечески…»
Глава 7
1
«Ну и болтун же ты!» – думала Маргарита, стараясь не встречаться взглядом с шефом, глаза которого излучали бесконечную заботу (ну прямо отец родной!).
Он сидел напротив нее за журнальным столиком, маленькими глотками отпивал из чашечки крепкий кофе и говорил, говорил, говорил. Что-что, а вешать лапшу на уши Саранский умел. Да плюс голливудская улыбка, плюс костюм с иголочки, галстук в тон – под напором всех этих достоинств устоять было практически невозможно. Маргарита мысленно усмехнулась, представляя, сколько несмышленых девчонок купились на его отеческую улыбку и ласковый голос.