Мастер Путей
Шрифт:
– У тебя была мечта, но не было силы. – Атаятан обратился к нему тем же тоном и в той же манере, что и к остальным, но Элий почувствовал в его словах некое снисхождение к этому трусу. – Я могу дать тебе то, чего ты жаждешь. Но не потому, что хочу сделать тебе приятное, а потому, что всякий мудрый воин пользуется различным оружием, затачивает его и улучшает. Вы – мое оружие. Ты же будешь разить не мечом, но словами. А слова – острее клинка. Твое имя тебе понравится: Арташанэй – Увлекающий словом, шепчущий во тьме.
Абвэну действительно понравилось имя, и свое: «Принимаю» – он произнес с улыбкой, а затем повторил, смакуя на губах: «Арташанэй», – его голос при этом
Динорада Айлид была облачена в почти прозрачное платье, однако золота на ней столько, что аппетитные округлости полностью скрыты под ним. Но будь она сейчас даже совершенно обнажена – Элий не воспринимал ее как женщину. Казалось, что, проведя столько времени рядом с Атаятаном, Айлид потеряла остатки своей человеческой сущности. Хотя ужас в ней еще жил. Она и раньше была красивой, а сейчас эта красота стала совершенной, но взгляд – настолько затравленный, когда она смотрит на Древнего, и такой ненавидящий в отношении всех остальных, что Элия от нее воротит. Он знал Динораду раньше, они были с ней одного возраста и часто виделись в обществе Мастеров Силы. Алчная и холодная, как змея. От таких, как она, Элию всегда хотелось очистить эту землю… Она держала серебряную флейту: Динорада теперь не выпускает инструмент из рук. Почти в любое время, проходя мимо зала, где на троне восседал Атаятан-Сионото-Лос, можно было услышать отголоски печальной песни флейты Айлид. «Когда она ест? Когда спит?» – подумал почему-то Элий. Впрочем, может, ей и не нужны теперь еда и сон?
– Твое имя – Иниханта: Серебряная флейта. Ты будешь играть для меня сотни и тысячи лет. – При этих словах он провел ногтем по ее щеке с нежностью, а из глаз Динорады, поблескивая на заглядывающем в незанавешенные окна солнце, закапали слезы. Элий даже почувствовал жалость к ней. Его гнев предпочел бы убить, а не мучить эту женщину.
– Если, конечно, твоя музыка не наскучит мне, – добавил Атаятан, и это звучало еще более зловеще, чем слова о бесконечном музицировании в его присутствии.
– Принимаю имя… – услышал он обреченный шепот Динорады.
Элий думал, что Эбонадо Атосааль, как старший из них, будет последним, кому Атаятан даст имя, но, похоже, последним будет он сам.
– Ты разочаровал меня, Маленький Пророк, – сказал Древний, подцепив ногтем длинные, до пола, совершенно белые волосы Атосааля и любуясь, как они, соскальзывая, закрывающимся веером возвращаются к исходному положению, – где дворец, что ты обещал построить? Может быть, это место ты считаешь достойным меня?
– Нет, – залепетал бывший Верховный, – это место – лишь временное убежище…
– Кто помешал тебе исполнить мое повеление?
– Годже Ках… Он выкрал Архитектора и передал его восставшим.
– Годже Ках… Целитель с чистым Даром… Упустив его, ты разочаровал меня еще сильнее. Он нужен был мне больше, нежели дворец. Как мог такой человек, как ты, совершить столь грубую ошибку? Ты ведь был у них правителем, не так ли?
Эбонадо только кивнул, судорожно сглатывая.
– Это говорит о глупости людей, живущих сегодня. Почему тебя избрали в правители, Маленький Пророк?
У правителя, потерявшего свой Скипетр Силы, слов не было, и Атаятан продолжал:
– Но ведь это ты – тот, кто пробудил меня. Ты рискнул и выиграл. Тяжелым трудом ты заработал себе место в моем Первом Круге и имя. Мне не нужна твоя смерть. Но не думай, что она теперь тебе уже не страшна. Ты живешь, пока я бодрствую, и это делает тебя самым преданным мне слугою… и самым опасным моим врагом. Пока
– Что означает оно? – мертвым голосом спросил Атосааль. Язык, используемый Атаятаном-Сионото-Лосом, был неизвестен даже Мастеру Пророку, прожившему больше трехсот лет и имеющему доступ к лучшим библиотекам этого мира.
Древний рассмеялся:
– Ты не знаешь, что означает мое имя, хотя безумно жаждешь узнать. Теперь ты еще и не знаешь, что означает твое имя. Ищи!
Смысла в этих словах Элий не нашел, но Атосааль, по-видимому, смысл этот понял: он побледнел еще больше, даже его губы стали одного цвета с лицом, и он казался безротым призраком со своими длинными, до самых пят, распущенными седыми волосами…
– Принимаешь имя, не зная его значения? Рискнешь еще раз? Как ты рискнул однажды, пробуждая меня? Ты ведь Пророк и должен знать, что такое: принять имя.
Атосааль стоял неподвижно – он боролся с самим собой, но иного выхода, как принять это неизвестное имя, у него не было, и он обреченно произнес:
– Принимаю…
Пришла очередь Элия, и он без страха, высоко задрав голову, взглянул в бесцветные, с кровавой бездной вместо зрачков, глаза. Атаятан, как всегда, улыбался.
– Сын хаоса. Ты не боишься меня. Ты замерзший во льдах и сгоревший в огне. Я не могу дать тебе имя, потому что ты уже назван, ты уже принял свое имя. Давно… очень давно… для человека, конечно. И ты знаешь его.
Элий смутно догадывался, о чем говорит Древний.
– Твое имя – Варталас: Гнев! Не так ли?
– Да, – ответил Элий, не отводя взгляда, – это мое имя!
Глава 8
Сделка
Итин Этаналь
Итин не узнавал сам себя. Да и перестал уж было об этом задумываться. Таким, признаться честно, он себе нравился гораздо больше: веселым, смелым, решительным, имеющим настоящих друзей… и ничего, что среди его друзей в основном боевые Одаренные. А если вспомнить, при каких обстоятельствах они познакомились, так у любого мирного Мастера и вовсе волосы встанут дыбом. Мах и Шос, Тико и Тоше, а также Марил подловили его когда-то в подворотне и хотели устроить ему погребение прямо на улице Города Семи Огней. А сейчас ни дня не проходит, чтобы они не веселились вместе в какой-либо забегаловке, где разливали выпивку, которую Итин и нюхать-то с трудом мог, не то что пить, и пели песни, от которых покраснели бы и Хабар с Эй-Га. Это не означало, что Итин вдруг заделался гулякой и выпивохой – просто теперь он, как и большинство прочих Мастеров Силы, по особому указанию Верховного переехал жить в Здание Совета, а туда не приведешь в гости шумную компанию: строгие старшие Мастера, у многих из которых есть семьи, сразу начнут жаловаться на шум поздней ночью. А подобные таверны открыты все время, и вряд ли, как утверждал Шос, Древний с его приспешниками станет разыскивать в таких местах Одаренных.
Сегодня они весь вечер провели всемером. Когда-то их компания насчитывала двенадцать человек, то теперь Элинаэль – Советник Кисам, Иссима и Эдрал больше времени проводят с ней, нежели с ними, а Вирд так и вовсе – Верховный… только подумать… И Лючин, девушку, которая поначалу была с ними неразлучна, теперь редко можно было увидеть. Хабар из-за этого очень страдал. Поговаривали, что Лучницу встречали в обществе высоченного, широкоплечего рыжего кутийца… А от этого Хабар и вовсе норовил напиться с горя.