Мастер темных Арканов 4
Шрифт:
— Все в порядке, папа, — ответил та. — Мы справились…
— Я так понимаю, князь Черногряжский? — строго поинтересовался он у меня.
— Да, — коротко кивнул я.
— Дмитрий Ильич Фонвизин. Глава Московского департамента полиции, — сухо представился он. — Думаю, вы и так об этом знаете. Ваши убийцы родом с одного из кавказских тейпов. У них ограниченная способность использования карт. Видите ли, кровь у горцев обычно смешанная, поэтому получаются полукровки, и их, конечно, больше учат обращению с холодным оружием. Таких часто используют в качестве наемников, этакий достаточно дешевый вариант. —
— Да непонятно… — пожал я плечами. — Зашли в кафе. Уже заканчивали ужин, подвалила эта троица… — ну а дальше в двух словах попробовал описать бой.
Фонвизин слушал меня внимательно и не перебивая, затем уважительно кивнул.
— Я все понимаю… Вы держались достойно. НО… — глаза его вдруг округлились. — Вера! — внезапно заорал он. Я аж вздрогнул, как и все мои спутники. И почти сразу понял, что так испугало Машиного отца. Из моего плеча по-прежнему торчал кинжал. С ума сойти! Видимо, в горячке битвы я напрочь о нем забыл. Да и не только я…
Теперь же боль внезапно вернулась. Я зашатался и, если бы не Игорь с Волконской, то точно бы упал.
— Вот же… — первый раз слышал, как ругается эльфийка. Иви сразу же оказалась рядом со мной, и ее ладони легли на рукоять торчащего из меня клинка. — Простите, господин, — виновато прошептала она, и в следующий миг боль отступила.
Меня сразу посадили на стул и окружили женской заботой. Когда через две минуты появилась та самая Вера — полноватая женщина средних лет, оказавшаяся дежурной целительницей, кинжал уже покинул мое тело, а рана, спасибо Иви, зарубцевалась. Правда, эльфийка предупредила, что восстановление наступит не раньше, чем через два дня.
— На клинке был магический яд, — виновато сообщила остроухая, словно сама наносила отраву. — Я его вычистила, но если резко двигать рукой, то ощущения могут быть болезненными.
Я тут же проверил… Вроде никакой боли, но целительнице всё же виднее. После Иви меня осмотрела осмотрела и Вера. Надо было видеть лицо дежурной целительницы.
— Это ты? — уставилась она на эльфийку.
— Да, — скромно кивнула Иви.
— Тогда мне здесь делать нечего, — покачала та головой и повернулась к Фонвизину, с интересом наблюдавшему за происходящим. — Князь практически здоров. Идеальное лечение!
— Что ж — Фонвизин-старший проводил взглядом удаляющуюся целительницу, — а теперь кое-какие формальности…
В кафе мы провели еще полчаса. У всех (кроме Марии) взяли показания, а позже с миром отпустили. Понятное дело, меня подробно расспросили о моих врагах, и я их тут же перечислил. Услышав фамилии, начальник департамента полиции слегка посмурнел. Однако, на прощанье всё равно пообещал обязательно разобраться и сообщить мне результаты расследования. Причем последнее сказал под давлением дочери, что смотрела на родителя весьма многозначительно.
— Я буду вынужден сообщить о происшествии вашему ректору, — сказал он мне. — Но, думаю, вас, князь, стоит только поощрить за такой бой. Да и боец у вас интересный… — Дмитрий Ильич прищурился, видимо, ожидая от меня комментария, но я промолчал.
На этом мы и распрощались.
На обратном пути в академию в летте сначала стояла тишина, а потом
— Не-а, — твердо заявила Холмогорова, отметая все наши подозрения. — Если это кавказские тейпы, как отец Марии сказал, то такие аристократы как Некрасов и Потемкин связываться с ними не станут. Это ниже их достоинства. Да и Демидов тоже…
— Демидов может, — возразила Варвара. — Такой козёл…
Впрочем, подобные доказательства друзей совсем не убедили.
В академию мы прибыли часов в одиннадцать ночи. Слава богу, никого постороннего на стоянке не было: народ уже спал. Мы по-тихому разошлись по своим комнатам. На этот раз Иви осталась у меня, и я не видел никаких причин, чтобы возражать. Тем более ее слова о том, что мне требуется наблюдение и лечение, были совершеннейшей правдой.
А вот на следующей день, в понедельник, я реально почувствовал себя настоящей звездой телеэкрана или как там еще правильнее сказать… Короче говоря, в полной мере ощутил свою собственную популярность.
Первым делом, после того как Иви ускользнула из моей комнаты, залез в компьютер и открыл соцсеть. И выпал в осадок. М-да. Честно говоря, даже растерялся, увидев увеличившееся в пять раз количество подписчиков и сотню заявок в друзья. Вся лента была усыпана восторжественными отзывами. Похоже, теперь я становлюсь действительно популярным. По сравнению с этим песни — полная ерунда…. Всё-таки авторы не участники групп и лицом не светят. Да и, несмотря на местное поколение фанатов, всю эту музыку, как я понял, считали чем-то несерьезным. Деньги на ней заработать можно, а вот авторитет вряд ли.
С моей же победой над Сергеем Шуйским было совсем другое дело. Во-первых, комментарии стали куда более содержательными и солидными, если их так можно назвать. Сразу стало понятно, что добавились и более взрослые подписчики. Мало того, в ленте я даже столкнулся с несколькими разборами дуэли. Пусть не особо подробными, но все же разборами. Во-вторых, теперь обо мне писали уважительно, но не как о поэте и композиторе, а именно как об аристократе. Что ж, это радует.
Хорошо еще нападение в кафе осталось незамеченным. Впрочем, здесь стоит вспомнить прощальное напутствие моим спутникам от господина Фонвизина, который просил держать случившееся покушение в тайне. Причем говорил он это настолько «доброжелательным» тоном, что прониклись абсолютно все.
Со словами своей ненаглядной дочери о том, что об этом событии всё равно узнают, он согласился, но строго добавил, что будет лучше, если огласка произойдёт как можно позже. Мол, шумиха в таких делах всегда мешает.
После социальной сети, которая немного раздула моё ЭГО, пришла очередь реала. Первым делом я столкнулся со славой, едва появившись в холле общежития. Сначала, у дверей на улицу, меня поздравил вахтер. Ничего толком не объясняя, он крепко пожал мне руку, заявив, что гордится знакомством со мной. Немного опешивший, я оказался на улице, где, помимо традиционной компании, меня ждали Палесская со своей подругой Добронравовой и Оболенский.