Мастер всея Галактики(сборник фантастических романов)
Шрифт:
Марша не нашлась, что ответить.
— Тебе нравится!.. — задохнулся от ужаса Гамильтон.
— Позже поговорим, — сухо заметила Марша, унося столовые приборы.
Схватив жену за руку, Гамильтон грубо потащил ее назад.
— Ответь! Тебе нравится, как все закрутилось? Ты, может быть, рада, что суетливая толстая старуха изгоняет секс из этого мира!
— Если честно, — медленно проговорила Марша, — на мой взгляд, небольшая чистка миру не повредит. И если мужики не могут
— Должен тебе кое–что сказать, дорогая! — угрожающе заворчал Джек. — Еще быстрей, чем Эдит Притчет упраздняет реалии, я собираюсь их возродить. И первым я верну секс. Прямо с сегодняшней ночи.
— Ну конечно, конечно! Ты ведь чокнулся на сексе, только об этом и думаешь!
— Буду трахаться с подругой! — Гамильтон мотнул головой в сторону гостиной, где Силки умиротворенно расправляла скатерть на столе. — Затащу ее вниз — и поехали!
— Милый, — деловито заметила Марша, — это невозможно.
— Почему?..
— Она… — Марша сделала неопределенный жест, — у нее нет того, что тебе нужно…
— А в остальном тебе наплевать?
— Ну не сходи с ума. Это беспредметный разговор. Ты ведь не стал бы спорить о розовых крокодилах. Их не существу–у–ет!
Широким шагом Гамильтон ринулся в гостиную и схватил Силки за руку.
— Пошли! — отрывисто приказал он. — Спустимся в подвальчик послушать квартеты Бетховена.
Недоуменная девушка, спотыкаясь, неохотно побрела за Джеком.
— А как же обед?
— К черту обед! — Он рывком распахнул дверь на лестницу. — Поторопись, пока Притчет не упразднила музыку.
В подвале было холодно и сыро. Гамильтон включил обогреватель и спустил шторы. Когда вместе с теплом вернулся уют, Джек принялся пачками доставать пластинки.
— Что будем слушать? — спросил он нервно. Перепуганная Силки жалась к дверям.
— Я хочу есть! Марша приготовила чудный обед…
— Только скот ест! — проворчал Гамильтон. — Отвратительное занятие. И неприличное! Я отменил его.
— Не понимаю! — жалобно заныла Силки. Включив усилитель, Гамильтон подкрутил регуляторы.
— Что скажешь о моей системе? — гордо спросил он.
— М–м… симпатичная.
— Симпатичная… Параллельный выход в противофазе! Никаких искажений вплоть до тридцати тысяч герц. Одних низкочастотных колонок — четыре! Восемь — высокочастотных. Трансформаторы ручной работы. Алмазный звукосниматель, идеальная кинематика! — Он поставил пластинку на проигрыватель и, не удержавшись, добавил: — Способна крутить восьмитонный груз без потери скорости хотя бы на десятую процента! Неплохо, а?
— Угу.
Зазвучала «Дафнис и Хлоя»… Добрая половина фонотеки загадочным образом испарилась — в основном
— Как теперь? — почти машинально спросил он, убавив свет лампы почти до нуля. — Больше не бьет в глаза?
— Она и не била, Джек! — откликнулась Силки. Смутное беспокойство отразилось у нее на лице. — Странно… Я не вижу, куда идти. Боюсь, упаду!..
— Упадешь — так найдем! — усмехнулся Гамильтон. — Что будешь пить? Где–то тут оставалась бутылочка виски. Дернув дверцу бара, он опытной рукой пошарил внутри. Пальцы обхватили горлышко бутылки. Одновременно он нагнулся за стаканами. Бутылка показалась подозрительно легкой — ближайшее ознакомление подтвердило отсутствие выпивки.
— Тогда хлебнем мятного ликера, — вздохнул Джек. — О'кей?
«Дафнис и Хлоя» уже наполняли полутемную комнату великолепием страсти и неги. Джек подвел Силки к тахте и усадил девушку. Она послушно взяла рюмку ликера и чинно пригубила. Джек с видом судебного эксперта на месте преступления расхаживал взад–вперед, то регулируя звук, то убавляя свет. Потом взбил подушку на тахте, убедился в том, что дверь заперта на ключ. Сверху слышалось, как Марша суетится на кухне. Что ж, сама виновата…
— Закрой глаза и расслабься! — приказал он Силки.
— Я расслабилась!.. — В ее голосе по–прежнему звучал испуг. — Этого, что ли, недостаточно?
— Конечно, конечно, — мрачно согласился Джек. — Все просто замечательно. Послушай, а что, если ты сбросишь обувку и сядешь по–турецки? Вот увидишь, Равель будет восприниматься совсем по–другому.
Силки послушно сбросила белые кроссовки и, подтянув ноги, уселась по–восточному.
— Очень мило, — проговорила она с грустью.
— В сто раз лучше, правда?
— Ага.
И тут неожиданный приступ отчаяния накатил на Джека.
— Все бесполезно, — подавленно забормотал он. — Ничего не получится!
— Что не получится, Джек?
— А, не важно!
На пару минут повисло гнетущее молчание. Потом Силки тихо и осторожно тронула Джека за руку:
— Мне очень жаль.
— Мне тоже.
— Я виновата, да?
— Немного. Так сразу не объяснишь. Чуть поколебавшись, Силки сказала:
— Можно тебя спросить?
— Конечно. О чем угодно.