Мастер
Шрифт:
– Точно, – согласился Ерикан. – И устроят тебе засаду.
– И что делать?
– Я могу сказать, чего делать точно не нужно, – ответил учитель. – Не нужно потакать чужой воле и идти на поводу у слуг Императора. Как мне кажется.
– Но Оливерио мне нужен! – твердо сказала Юти.
– Умный воин знает, что нет разницы, когда именно достигнуть цели. Ты можешь пойти по этой дороге и через несколько дней быть там, где тебя и ждут.
Прутик в руках Ерикана взметнулся вверх.
– Или отправиться вокруг, через Весерин, Книрон, большой мост Тииры и опять же прийти в Верхний Горл. Но тогда твои враги
– Если только они не спрячут к тому времени Оливерио так, что я его никогда не найду.
Насмешливая ухмылка вновь вернулась на лицо Ерикана.
– Ты слишком хорошего мнения об Оливерио. Его должность не так серьезна, чтобы Компания столь высоко ценила его жизнь. Гораздо важнее поймать преступника, который дерзнул бросить вызов самому Императору. А именно подобным образом воспринимается убийство Наместника Шестого Предела. И прочие смерти, которые теперь связали воедино.
– Наоборот, они станут держать Оливерио так, чтобы я нашла его, – догадалась Юти.
– Верно, – согласился учитель. Но тут же снова уколол ее. – Они считают тебя умной. А думают, что такому опасному преступнику не составит труда понять, куда рванул Фернанд в попытке спасти свою жизнь. Как и догадаться, где его можно нагнать. Думаю, несколько недель, прежде, чем они начнут действовать, у нас в запасе есть. Хотя последнее слово как всегда за тобой.
Юти не нравились такие моменты. Когда Ерикан шутя и насмехаясь объяснял ей каждую мелочь, а потом делал вид, что выбор за девочкой. Сказать сейчас, что она собирается идти в Верхний Горл, означало расписаться в собственной глупости. Одаренная скрипнула зубами. Учитель будто видел все болевые точки внутри нее и знал, куда и как надо надавить.
– Через Весерин, – почти не разжимая губ, произнесла она.
– Как посчитаешь нужным, – легко согласился Ерикан, будто и не он объяснял сейчас Одаренной, почему надо поступить именно так.
Они прошли еще примерно половину лиги по имперскому тракту до указателя, где дорога разошлась в две стороны, как язык у змеи. Правая часть пути лежала вдоль голых полей, единственными обитателями которых сейчас были вороны, разглядывающие остатки прошлогодней пшеницы в земле. Левая какое-то время петляла меж камней, а после пряталась в тени голых стволов и ветвей ближайшего леса. За ним уже начинались Ближние Земли и красовался самый северный городок этой провинции – Весерин.
Несколько раз Ерикан с Юти сходили с мощеного камнем пути, как только старик слышал путников. Но и то было ненадолго. Девочка понимала, что дорогой пользовались редко, в большей частью те, кто жили в Книроне. Даже из Гортона в Конструкт стремились добраться через верхний тракт. Из Пределов и Ближних земель путь лежал через Флиурт.
К вечеру они забрались далеко в лес, подальше от возможных любопытных глаз, развели костер и Ерикан достал сухое мясо с черствым хлебом, а после сотворил родник. Юти, которая давно не путешествовала, да вдобавок не успела разносить новые сапоги, грелась у костра и с сожалением глядела на мозоли. И вместе с тем понимала, что все довольно неплохо. Несмотря на сорванный план по скорейшему убийству Оливерио. Несмотря на разбитые ноги. Несмотря на постоянные насмешки Ерикана.
Сейчас Одаренная была сыта,
– Учитель, когда ты дашь мне тот манускрипт? – спросила она. – Который Перчатка забрала у Аллариза?
– Этот? – появился точно по волшебству свиток в руках Ерикана.
Юти утвердительно кивнула. Старик же, словно только того и ждавший, выкинул манускрипт в костер. Кольцо реакции вспыхнули на пальце сами собой. Одаренная рванула к огню, понимая, что ее скорости хватит, чтобы спасти пергамент, но крепкие руки учителя перехватили ее.
– Тебе давно пора понять, что ты не обычный воин. И никогда им не станешь, – сказал наставник, глядя ей в лицо. В свете пламени костра его взгляд имел такую силу, словно на Юти смотрела сама Аншара. – Ты не идешь ступень за ступенью, как обычные Одаренные. Что сделает человек, который хочет стать кехо?
– Отправится в Пределы, – ответил девочка, чувствуя, как от страха ее язык прилип к гортани.
– Почему? – не спросил, а пригвоздил ее взглядом Ерикан.
– В Ригде и Пакдаке лучшие учителя. А академия Сотрета славится на всю страну. В Конструкте истинных мастеров-кехо можно встретить разве что на службе у Императора.
– Правильно, – ответил учитель уже мягче. – Но ты другая. Ты просто живешь, пробуешь этот мир и впитываешь все, что он способен дать. Без всякой системы и логики. Это твой путь. Путь хаоса и постоянного созерцания. Так живешь ты. Так жила Аншара.
Он наконец отпустил ее, и Юти взглянула на скорбно почерневший пергамент.
– К тому же, – сказал Ерикан. – Ты видела, во что превратился Аллариз. И видела, как он это делал. Предельная концентрация, изучение объекта и изменение предметов. Одушевленные они или нет, разницы никакой. Перевертыш в идеале исследовал анатомию человека и животных, в которых превращался. Потому и достиг таких высот. Однако это не сделало его хорошим воином.
Юти поглядела на пальцы правой руки. Будто услышав ее мысли, по ним сразу же заскакало серое кольцо, подобно собаке, почуявшей запах хозяина.
– Тогда зачем было все это? Для чего вообще забирать манускрипт, если тебе он не нужен? – спросила она.
– Я не хотел оставлять его у Обугленной Перчатки. Аншара знает, как эти недотепы им распорядятся. Вдруг еще продадут какому-нибудь свихнутому сиел. А теперь ложись спать.
Ерикан пристроился у костра и почти сразу засопел. Еще одно важное качество, которому Одаренная завидовала всей душой. В голове Юти роилось множество мыслей, без малейшей попытки принести ей покой. Девочка думала, глядя то на частички пепла, оставшиеся от манускрипта, то на серое, скачущее кольцо.
Но когда хладость ночи вновь вошла в свою силу, когда от пылающего хвороста остались лишь красные угли, решимость в Юти достигла своих пределов, она надела подарок Аншары. Собрала воедино у себя в голове все, что слышала, видела и помнила.
И тут же до крови закусила губу от накатившего удовольствия. Оно мощными волнами погребало ее, накрывая с головой, не позволяя видеть света. И когда после наиболее сильного вала вода стихла, шипя белой пеной, Юти сладострастно застонала, чувствуя, как низ живота пронзила странная боль.