Мастера детектива. Выпуск 1
Шрифт:
Мне просто ответили: «Пожалуйста», – и он сразу же подошел к телефону.
Я ожидала, что его долго будут искать, и от неожиданности даже онемела.
– Да? Алло? Алло! – кричал он в трубку.
– Это Жан Ле Гевен?
– Да, это я.
– Здравствуйте, я… мы с вами встретились в субботу, помните, в Руаньи, после обеда? Белая машина, букетик фиалок?
– Да вы шутите…
– Нет, я серьезно. Помните?
Он рассмеялся. Я узнала его смех, перед моими глазами всплыло – очень четко – его лицо.
– Вы знаете, а фиалки–то завяли, придется мне купить вам другой букетик. Где вы сейчас?
– В Кассисе. Я вам звоню не из–за букетика – вернее, нет, именно из–за него. Я… подождите минуточку, прошу вас. Вы можете подождать? Только не вешайте трубку.
Он снова рассмеялся и сказал, что подождет. Я соскочила с кровати, подошла к двери и спросила, кто там. Мужской голос ответил, что это официант, принес обед. Поскольку я была в одних трусиках, я побежала в ванную, схватила полотенце, обернулась им и опять подошла к двери.
Приоткрыв ее, я взяла поднос, сказала «спасибо, большое спасибо» и тут же захлопнула дверь. Когда я снова взяла трубку, Рекламная Улыбка еще был у телефона. Я сказала:
– Извините меня. Я в гостинице, у себя в номере. Ко мне постучались, принесли обед.
– Что у вас вкусненького сегодня?
– Что принесли? Сейчас. – Я взглянула на поднос. – Жареную рыбу.
Кажется, барабульку.
– И все?
– Нет. Еще что–то вроде рататуя, салат, креветки. Я звонила в Жуаньи, чтобы разыскать вас.
– Мне повезло. А зачем? Из–за фиалок?
– Нет. Не совсем.
Я не знала, как объяснить. Молчание затягивалось. Я спросила:
– Скажите, после того как мы с вами расстались, вы ведь ничего плохого мне не сделали?
– Вам?
– Да. У меня были неприятности по дороге. Я решила, что это вы надо мной подшутили, одним словом, что это вы. Я думала, вы меня разыграли.
– Нет, это не я. – Он говорил спокойно, но его тон стал капельку менее дружелюбным, менее веселым. – А какие неприятности?
– Я не могу рассказать по телефону. Я бы хотела встретиться.
– Чтобы передать мне о своих неприятностях? Я не знала, что ответить.
Несколько секунд мы молчали, потом он вздохнул и сказал:
– Ваша барабулька остынет.
– Пусть.
– Слушайте, я уже погрузился – сейчас мне как раз оформят накладные – и должен буду ехать. А ваше дело нельзя отложить на два–три дня? Сегодня вечером мне надо быть в Пон–Сент–Эспри, обязательно.
– Я вас очень прошу.
– Через сколько времени вы можете приехать ко мне в Марсель?
– Ну, не знаю, через полчаса, минут через сорок пять.
– Ладно. Постараемся. Отсюда я еду на грузовую автостанцию в Сен–Лазар.
Спросите любого полицейского, каждый покажет. Я буду вас ждать до четверти второго. Дольше не смогу.
– Я выезжаю.
–
– Нет. То есть да. Но не так прямолинейно.
– Надеюсь, ваши неприятности не слишком серьезны. Как вас зовут?
– Лонго. Дани Лонго.
– Имя у вас тоже красивое.
Дальше я все делала одновременно. Натягивала на себя костюм, жуя листики салата, впихивая ноги в туфли, глотая минеральную из стакана. В тот момент, когда я уже уходила, зазвонил телефон. Меня соединили с Парижем. Я совершенно забыла, что вызывала своего друга художника.
– Это ты, Бернар? Говорит Дани.
– Послушай–ка, ну и задала ты мне ребус. Боже, где ты?
– На Юге. Сейчас я тебе все объясню.
– А почему ты в ту ночь вдруг бросила трубку?
– В ту ночь?
– Конечно, в ту ночь. Сначала разбудила, а потом…
– Когда это было?
– Да в пятницу. Боже мой! Или, можешь считать, в субботу.
Ведь было уже часа три ночи.
Он кричал на меня. Я уверяла его, что не звонила. Я села на кровать, положив сумочку себе на колени. Кошмар начинался снова. Только что, пока я разыскивала шофера грузовика, разговаривала с ним, даже когда упоминала о своих неприятностях, у меня появилось такое чувство, будто всего, что произошло за эти два дня, в действительности не было. Я забыла о трупе в машине, о ружье, о телефонограмме в Орли – словом, обо всем. Я слышала спокойный, доброжелательный голос, меня с интересом спрашивали, что мне принесли на обед, я была в мире, где не было места ни убийству, ни страху.
А оказывается, все это есть. Даже Бернар Тор, мой давнишний, самый верный мой друг, которого я посвящала во все свои дела, и тот вдруг оказался втянутым в этот кошмар. Я перестала его понимать. Он тоже не понимал меня. Мы несколько минут кричали друг на друга, прежде чем каждый из нас сумел объяснить, что он хочет сказать. Бернар – что я ему звонила в ночь с пятницы на субботу и то ли говорила издалека, то ли плохо работал телефон, но уже тогда он ничего не мог понять из моих слов и у него создалось впечатление, что я не в себе, тем более что я неожиданно бросила трубку. Я в свою очередь с каким–то остервенением повторяла, что не звонила ему ни днем, ни ночью, вообще не звонила. Потом я спросила:
– А ты уверен, что это была я?
– Что?! Конечно, ты. Правда, я плохо тебя слышал, в трубке что–то чертовски трещало, но это могла быть только ты.
– Это была не я.
– Боже мой, в таком случае ты была пьяна! Скажи, что происходит? Где ты?
– Я тебе говорю, это была не я!
– Даже то немногое, что ты мне сказала, не мог знать никто, кроме тебя, не делай из меня…
– О чем я говорила?
– О Цюрихе! Короче, это была ты.