Мастера детектива. Выпуск 3
Шрифт:
— Что ж, передайте вашему клиенту, что это может меня заинтересовать. Я готов встретиться с ним и все обсудить.
Я покачал головой.
— Для этого я и пришел к вам. Наш клиент обратился к мистеру Вулфу потому, что тут есть кое–какие трудности, которые следует преодолеть. Первая: он хотел бы получить на руки какое–нибудь доказательство, что это не единственное драматургическое произведение, которое вышло из–под вашего пера. Ну, это проще всего. У вас, конечно, имеются копии ваших произведений, написанных для телевидения.
— Конечно. Все
— Отлично. Это разрешает вопрос. Вторая: если дело дойдет до суда, необходимо будет доказать, что это вы написали пьесу, которая была обнаружена у Джека Сандлера, и лучшим доказательством будет, если вы представите пишущую машинку, на которой напечатали свое произведение. Наш клиент может этого пожелать. Конечно, он заплатит за это отдельно.
— Он очень любезен.
— Он не так уж любезен. Между нами говоря, мне он не по душе.
— Мне тоже. Он вор. Он украл мою пьесу! — Реннерт вскочил. — Хватит, ищейка, вон отсюда!
Я не двинулся с места.
— Послушайте, мистер Реннерт. Я понимаю, что вы…
— Я сказал, прочь отсюда! — Он сделал шаг ко мне. — Может быть, вам помочь?
Я встал и приблизился к нему на расстояние руки.
— Хотите попробовать?
Я надеялся, что он захочет. Бунт Вулфа так повлиял на меня, что мне доставило бы удовольствие схватиться с кем–нибудь, а этот парень был как раз подходящей комплекции, так что это было бы не только удовольствием, но и хорошей тренировкой. Но он не сделал мне этого одолжения. Не сводя с меря глаз, он отступил на шаг.
— Не хочу пачкать ковер кровью, — сказал он.
Я повернулся и пошел к двери.
— Передайте Мортимеру Ошину, что это похоже на его вонючие пьесы! — крикнул он мне вслед.
На улице я взглянул на часы: 16.05. Кармел находился всего в полутора часах езды, и прогулка за город могла успокоить мне нервы, но я все же решил сперва позвонить. Какой номер телефона Алисы Портер? Я стоял на обочине тротуара, закрыв глаза и напрягая память, и наконец вспомнил его. За углом на Лексингтон–авеню я зашел в будку телефона–автомата, набрал номер и после четырнадцати гудков повесил трубку. Никто не отвечал. Я решил совершить более короткую поездку. Прошел пешком до Десятой авеню, затем еще один квартал на юг, добрался до гаража, взял «герон», принадлежавший Вулфу, которым я пользовался по доверенности, и поехал в сторону Вестсайдского шоссе.
Теперь уже я почти уверился, что это был не Кеннет Реннерт. Кто бы ни задумал эту кампанию, сочиняя рассказы, подбирая себе соучастников и пользуясь удобным случаем, чтобы подбросить рукопись, он был не мямлей, как Реннерт. Будь он чуточку поумнее, то, заподозрив, что Мортимер Ошин является клиентом Вулфа, он продолжал бы выведывать у меня сведения, вместо того чтобы выставить меня за дверь. Он был одним из хора, а никак не солист. Я успел позабыть о нем, пока добрался до аллеи Генри Хадсона.
Улицы Ривердейла были спланированы человеком, не имевшим представления о том, что такое прямая линия. Для приезжего это настоящий лабиринт, но
Приближаясь к крыльцу, я услышал звуки музыки. Я остановился и навострит уши. Звуки шли не из дома, а откуда–то слева. Я зашагал по траве, обогнул дом, прошел мимо ряда окон, снова повернул за угол и оказался у небольшой террасы. Аудитория, слушавшая музыку, которая доносилась из портативного радиоприемника, стоявшего на стуле, состояла из одного человека — Джейн Огильви. Она лежала с закрытыми глазами на подстилке почти обнаженная. По фотографиям, которые я видел (она была снята одетой), я сделал вывод, что у нее хорошая фигурка. Это подтвердилось. У нее даже были хорошие коленки.
Я не знал, как поступить — ретироваться и затем появиться вновь с какими–нибудь звуковыми эффектами или оставаться на месте и кашлянуть, — как вдруг она раскрыла глаза и повернула голову. Она искоса разглядывала меня в течение нескольких секунд и затем заговорила:
— Я почувствовала, что кто–то пришел. Неосознанное ощущение чьего–то присутствия. Надеюсь, что вы реальность?
Когда Вулф исключил ее из списка на основе ее показаний в суде и трех стихотворений, которые она там прочла, я еще сомневался, но несколько слов, произнесенных ею, убедили меня в том, что шеф прав.
— Ничего не говорите, — продолжала она, — даже если вы реальность. Вы ничего не можете сказать такого, что было бы равнозначно моменту, когда я ощутила ваше присутствие. Вы можете подумать, что я услышала ваше приближение, но я ничего не слышала. Мои уши были полны музыки, я вся была полна ею, но вдруг ощутила вас. Если бы был канун Святой Агнессы, но нет… И я не голодна и не в постели… Ах, неужели имя ваше Порфиро? Да? Нет, не отвечайте. Приблизьтесь!
Я был целиком и полностью согласен с ее предложением, но ничего не мог произнести, что соответствовало бы ситуации. Кроме того, мое имя было не Порфиро. Но я не хотел повернуться и безмолвно уйти, поэтому я подошел к клумбе, сорвал красную розу, прижал ее к губам, бросил ей и затем удалился.
Из ближайшей аптеки я позвонил в Кармел Алисе Портер, но мне снова никто не ответил. Делать больше мне было нечего. Я понимал, что Вулф поручил мне познакомиться со всем квартетом только из желания отделаться от меня; он знал, что если я останусь дома, то не отвяжусь от него или просто буду смотреть на него с укоризной. Поэтому я набрал другой номер, мне ответили, я высказал предложение относительно того, как провести следующие восемь или девять часов, и мое предложение было принято. Затем я набрал номер, который знал лучше всех других, и сказал Фрицу, что не вернусь домой к обеду.