Мастера детектива. Выпуск 3
Шрифт:
— Полагаю, что этот устав составил Доссен?
— Мне об этом не сообщили, но это вполне в его характере.
— Что в его характере? Организовывать общества?
— Усложнять жизнь. Разводить писанину. Он заставил меня подписать один документ насчет Николь.
Тут требовался бесконечно деликатный подход. Одно неловкое слово — и Маню опять уйдет в свою раковину. Лурса не решился приставать к нему с расспросами. И попытался обратить все в шутку:
— Контракт?
И мальчуган, не поднимая
— Он мне ее продал. Вам этого не понять. Это входило в правила. По уставу ни один член группы не имел права отнять у другого женщину без его согласия и без особого возмещения.
Он покраснел, только сейчас догадавшись, что для чужого уха все это звучит чудовищно и ужасно. И, однако, это была чистая правда.
— И за сколько же вы ее купили?
— Я обязался уплачивать пятьдесят франков в месяц в течение года.
— А Эдмон? Значит, он был предыдущим владельцем?
— Так по крайней мере он пытался представить дело, но я отлично видел, что между ними никогда ничего не было.
— Полагаю также, что мой племянник Доссен сжег и эту бумажку. С ваших слов получается, вроде он был у вас главарем.
— Он и был!
— Итак, речь шла не о простых встречах друзей, но о настоящей организации. Как же она называлась?
— Банда «Боксинг».
— Джо Боксер входил в нее?
— Нет. Устав он знал, но не хотел мешаться в такие дела, потому что у него патент.
— Не понимаю.
— Ну, если бы его взяли, у него отобрали бы патент, так как он рецидивист.
Лурса не улыбнулся, услышав это столь неожиданное в устах Эмиля слово. За стенами тюрьмы на город уже, должно быть, спустилась ночь. Порой из коридора доносились размеренные шаги надзирателя.
— У вас были определенные дни для сборищ?
— Мы встречались каждый день в «Боксинг–баре», но эта явка была необязательной. Только по субботам все обязаны были собираться в баре и приносить…
Он замолчал.
— Что приносить?
— Если я скажу вам все без утайки, вы сохраните профессиональную тайну?
— Я не имею права говорить что–либо без вашего разрешения.
— Тогда дайте мне еще сигарету. У меня их отобрали. Не только сигареты, но и все, что было в карманах. И шнурки от ботинок тоже.
Он готов был разреветься. Еще секунду назад он говорил вполне здраво, а сейчас, увидев свои ботинки без шнурков, проведя рукой по распахнутому вороту сорочки, он судорожно дернул шеей, еле сдерживая рыдания.
— Будьте мужчиной, Маню! — произнес Лурса почти без иронии в голосе. — Вы говорили, что каждую неделю члены группы должны были приносить…
— Какой–нибудь украденный предмет, вот что! Я не желаю лгать. Я знал, когда Люска обещал свести меня с ними, что у них это принято.
— Откуда вы это знали?
—
— Кто?
— Почти все молодые люди в городе были в курсе дела. Подробностей они, конечно, не знали, но говорили, что существует шайка.
— Вы давали клятву?
— Письменно.
— Полагаю, вам надо было пройти через какое–то испытание?
— Как раз та машина… Если бы оказалось, что я не умею водить, я должен был бы пробраться в пустой дом, просидеть там час и вернуться с какой–нибудь вещью.
— С любой?
— Предпочтительно с какой–нибудь громоздкой, чтобы трудно было ее вынести. Это как бы состязание… Самым простым считалось стащить что–нибудь с прилавка. Люска однажды принес тыкву весом в десять кило.
— А что вы делали с добычей? Эмиль насупился и молчал.
— Полагаю, что все это сносилось ко мне в дом?
— Да, на чердак.
— До того, как вы вступили в шайку, сколько времени продолжались такие налеты?
— Должно быть, месяца два, не знаю точно. По–моему, этой игре Эдмон научился на каникулах в Экс–ле–Бене, там несколько человек развлекались такими делами ..
Лурса не раз спрашивал себя, как могла установиться такая близость между Николь и ее кузеном Эдмоном. А все оказалось так просто! Правда, удивляться начал он еще в отдаленную эпоху — кажется, дня три тому назад, — когда безвылазно сидел в своей берлоге.
Его сестра Марта как–то сообщила письмом, что сняла в Экс–ле–Бене виллу, и спрашивала, не отпустит ли он погостить к ним Николь.
Николь провела там месяц, и Лурса не беспокоился о ней, вообще не беспокоился, жила ли она дома или уезжала.
Значит, вот какими играми в Экс–ле–Бене развлекались юноши и девушки из хороших семейств, пока их родители посещали водолечебницы и казино!
— Эдмон приносил много вещей?
— Однажды он принес серебряное ситечко для кофе из пивной на улице Гамбетты. Другой раз начался спор, так как Детриво заявил, что будет брать потихоньку вещи только у себя дома, а по–настоящему не желает воровать, боится. Тем не менее, когда Большой Луи заговорил о полиции, даже признался, что находится не в ладах с правосудием и не желает, чтобы его снова забрали, именно Эдмон хвастался тем, что мы делали.
— Все это происходило в маленькой комнатке на третьем этаже?
— Да. Эдмон слишком уж умничал, все раздувал. Это в его стиле. Уверен, что Большой Луи стал требовать денег только из–за него. Он утверждал, что из–за несчастного случая, то есть из–за нас, он не может работать, а жена ждет почтовых переводов. Сначала он потребовал тысячу франков и велел принести их на следующий день…
— Вы устроили складчину?
— Нет, все от меня отступились.
— И кто же достал эту тысячу?