Мастера детектива. Выпуск 5
Шрифт:
— Я чертовски виноват, — продолжал инспектор, — и, кроме себя, никого не виню. Его обыскивали при мне. Это здорово ухудшит дело?
Помолчав, Роджер ответил с горечью:
— Одному Богу известно.
Сейчас у него совсем не было причин для хорошего настроения, но зато прибавились новые тревоги. Если для того, чтобы не давать показаний, он отравился, то какому же делу он служил? Какие страшные тайны унес он с собой в могилу?
Роджер сжал локоть инспектора.
— Плохи дела, Джим. — Он снова помолчал и добавил. — Я, пожалуй, пойду взгляну на него.
8.
Полчаса спустя Роджер вошел в свой ярко освещенный кабинет. Его мучила страшная неизвестность и в то же время отчаянное желание узнать правду. Когда же Дорин Моррисон сможет говорить? Надо бы выяснить, как она себя чувствует. Он увидел сидящего за столом Кебла — молодого, бодрого. Кебл улыбнулся и прижал к губам палец. Только тогда Роджер заметил, что в комнате они не одни.
Развалившись в удобном кресле и открыв рот, доктор Вейлс ритмично похрапывал. Роджер только тут вспомнил: результаты вскрытия Перси Шелдона, должно быть, давно готовы.
— Он сообщил о вскрытии? —тихо спросил Роджер. — Шелдон умер от отравления дигиталисом, — сказал Кебл. — Наверняка от укола в правую ягодицу.
— Наконец–то мы узнали, — сказал Роджер. — Что–нибудь известно относительно Дорин Моррисон?
— Ей нужен покой. Врач считает, что она, возможно, заговорит завтра. Физически она не пострадала, и ее хорошо кормят. — Кебл недоуменно смотрел на Роджера.
— Хорошо, — сказал Роджер. — Гонконг?
— Ждём звонка с минуты на минуту. — Кебл замолчал и спросил:
— Хотите выпить, сэр?
— Вы считаете, что мне это необходимо?
— Мне необходимо, — несколько застенчиво сказал Кебл.
— Наливайте и плесните мне двойную порцию. — Роджер сел у края своего стола, уставившись на Вейлса.
— Джессуп отравился, — сообщил он бесстрастно.
Кебл, словно от боли, втянул в себя воздух. Он промолчал; у него был дар чувствовать, когда лучше помолчать. Он протянул Роджеру виски с содовой — виски он не пожалел. Роджер выпил. Вейлс храпел. Кебл потягивал виски из стакана. Медленно Роджер поднес свой стакан к носу Вейлса. Храп Вейлса усилился, у него зашевелились губы, и он потянул носом. Роджер не шелохнулся. Анатом задвигался и, моргнув, открыл глаза. Он покосился на стакан, затем выпрямился в кресле.
— Не искушай меня, — сказал он. — Раз я заснул, значит, принял достаточно.
— Уверен?
— Да, — сказал Вейлс. Он зябко поежился. — Здесь чертовски холодно. Тебе сообщили?
— Да, спасибо.
— Прекрасное дельце свалилось тебе на голову, не правда ли? —сказал Вейлс. — У меня к тебе просьба.
— Слушаю.
Доктор сонно улыбнулся.
— Такого, как Красавчик Вест, — сказал он, смотря на Кебла, — никогда не было и никогда не будет. Если бы я попросил у него луну, он бы тоже сказал: «Пожалуйста». Отправь меня на машине домой, Роджер.
— Устройте это, пожалуйста, — попросил Роджер Кебла.
Через пять минут, когда оба — и Кебл и Вейлс — ушли, он сел на ручку большого кресла. В ночной тишине раздался бой Биг–Бена. Полночь. А ведь дело это по–настоящему стало разворачиваться только после четырех часов дня. Он потянулся, встал, подошел к окну и посмотрел
Зазвонил телефон. Он быстро повернулся, забыв про парламент: возможно, это звонок из Гонконга. Он шагнул к телефону, когда отворилась дверь и вошел Кебл. Роджер хотел махнуть Кеблу, чтобы тот взял трубку, но передумал. Поднял трубку сам.
— Соединяю с полицейским управлением Гонконга, сэр, — сказала телефонистка.
— Гонконг, — шепнул Роджер Кеблу, взявшему отводную трубку. — Соединяйте.
— У телефона комиссар Ходжес, сэр.
У Роджера екнуло сердце — ведь Ходжес когда–то работал в британской полиции. Всегда лучше иметь дело со старым другом.
— Фред? —спросил он, повысив голос.
— Привет, Красавчик. — Ходжеса было так хорошо слышно, словно он находился в Лондоне. — Должно быть, у тебя большие неприятности, если ты льешь, как воду, деньги на телефонные разговоры.
— Ты прав, — сказал Роджер.
— Мы у себя делаем все, чтобы разыскать убийцу. Я сегодня же авиапочтой вышлю тебе подробный отчет об этом деле. Что–нибудь еще?
— Пока ничего, — как–то смущенно сказал Роджер.
— Не поддавайся, — пошутил Ходжес. — Надеюсь, свидимся как–нибудь.
— Следующий раз, когда приедешь в отпуск, погости денек–другой на Белл–стрит, пригласил Роджер.
Положив трубку, он некоторое время сидел неподвижно. Кебл тоже не двигался. Наконец Роджер посмотрел на него, поднял руки и хлопнул ими по столу,
— Видимо, никто из пассажиров «Кукабурры» не может чувствовать себя в безопасности, — бесстрастно заговорил Кебл, но ничто не могло лишить его слова их страшного смысла.
— Пожалуй, стоит послать телеграмму в сиднейское отделение, — сказал Роджер. — Сообщить им все, что можно, в телеграмме. — Он взял карандаш. — А затем — по домам.
— Хотите, я составлю телеграмму? —предложил Кебл.
— Если утром мне не понравится текст, я сам буду в этом виноват, — сказал Роджер. Он выдавил улыбку. — Выслуживаетесь в расчете на награду?
— Сэр, самая большая для меня награда—это ваше доверие,ответил Кебл просто.
Было половина второго, когда Роджер свернул на Белл–стрит в Челси и остановился перед гаражом, пристроенным к дому. Ворота во двор были открыты, а гараж заперт; ни один из его сыновей и не подумал открыть его. Девятнадцать лет — забывчивый возраст. Он с раздражением затормозил в нескольких шагах от гаража и по траве прошел за дом. Дверь была заперта. Он достал ключ, стараясь не шуметь. И хотя Джэнет спала в передней комнате, когда его не было дома, ее будил малейший шорох. Он зажег свет. На кухонном столе стояло блюдо с бутербродами в целлофановом пакете, растворимый кофе, уже насыпанный в чашку, а рядом — молочник со сливками. Он зажег газ, поставил чайник и, только начав есть, понял, как он голоден. К тому времени, как чайник закипел, на блюде остался всего один бутерброд, и настроение его заметно улучшилось.