Мастера детектива. Выпуск 5
Шрифт:
— Погодите минутку, сэр, — сказал Роджерс. — По–моему, вы забыли, что мы еще не выяснили то, что вас встревожило в первую очередь.
— Не понимаю вас.
— Мне казалось, что вы забеспокоились оттого, что миссис Карстерс ушла из библиотеки на несколько минут и не вернулась.
— Ах это! — Историк пожал плечами. — Я встревожился только потому, что она пошла к леди Камилле. Я не боялся за миссис Карстерс, о нет!
— Не вижу, — сказал сержант невозмутимо, — почему вы должны бояться за одно лицо больше, чем за другое. Мое дело — охранять сэра Джулиуса, и никто другой меня
— Как вам угодно, сержант. Повторяю, меня это не касается. На сей раз я избегну такой неловкости и останусь в коридоре.
Деревянным шагом сержант Роджерс прошел по коридору до дверей комнаты миссис Карстерс. Как и д–р Ботвинк, он прислушался, нет ли каких–либо звуков изнутри. Как и д–р Ботвинк, он постучался, но два раза и даже громче. Потом распахнул дверь.
Миссис Карстерс не лежала в постели. Она сидела в кресле, уставясь прямо на дверь широко раскрытыми глазами. Она была мертва.
XVI
Чайник
— Нет! — устало сказал д–р Ботвинк. — Это невозможно! По всем законам логики и разума это невозможно!
— Но это случилось, доктор Ботвинк, — сказал Роджерс.
Все четверо сидели рядком в библиотеке у камина. Под влиянием происшедшего несчастья разница в положении была забыта, и Бриггс без приглашения сел вместе с остальными. Он был смертельно бледен, и руки у него неудержимо тряслись. Сэр Джулиус казался ошеломленным, глаза у него остекленели, движения были медленными и неуверенными. Д–р Ботвинк обмяк, как проколотый воздушный шар. Даже его круглые пухлые щеки ввалились и как–то пожелтели, чего раньше не бывало. Что касается Роджерса, то его лицо выражало лишь глубокую усталость. Он свернул себе самокрутку, автоматически двигая пальцами, но не делая попытки ее зажечь. Вместо этого он смотрел на маленькую белую трубочку у себя в руке, словно недоумевая, как она туда попала.
— Это совершенный абсурд! — воскликнул д–р Ботвинк почти раздраженно. — Уж кто–кто, но не миссис Карстерс!
— Я вас не понимаю, — мрачно сказал сэр Джулиус. — Если по дому разгуливает маньяк, убивающий людей, то почему миссис Карстерс не должна грозить такая же опасность, как и любому другому?
— Если это маньяк, то какой уж тут разговор о причинах. Так говорит логика. Это я могу понять. Но я не усматриваю здесь никаких признаков мании. Напротив. Я предположил, что тут действует убийца в полном уме, и по этой моей гипотезе только два человека были вне опасности: миссис Карстерс и вы, сэр Джулиус. Но теперь… — Он пожал плечами и замолчал.
— Позвольте спросить, сэр, как вы посмели упомянуть мое имя? — сказал сэр Джулиус. — Уж не намекаете ли вы…
— Это не приведет нас ни к чему, — вмешался Роджерс. — Давайте будем придерживаться фактов. Миссис Карстерс умерла, очевидно, от того же, что и мистер Роберт Уорбек, — от отравления цианистым калием.
— Нет никакого сомнения, что это цианистый калий, — пробормотал д–р Ботвинк.
— В свое время будет произведен анализ, — продолжал сыщик. — Однако, по всей очевидности, она приняла яд в чае. Мы знаем,
Роджерс сделал паузу и откашлялся. Когда он опять заговорил своим ровным, усталым тоном, Бриггса затрясло.
— Мы знаем кое–что о том, как был приготовлен этот чай, — продолжал Роджерс. — Он был приготовлен не для миссис Карстерс, а для леди Камиллы Прендергест и был взят покойной к себе в комнату. Очевидно, миссис Карстерс выпила его чисто случайно, лишь потому, что леди Камилла спала.
— Но почему же она это сделала? — перебил его д–р Ботвинк. — Ведь чай ждал ее здесь, внизу. Мне кажется в высшей степени неестественным…
— Я имею дело с фактами, — холодно сказал Роджерс. — Я еще не видел леди Камиллы и не спрашивал ее об этом; но если она действительно спала, когда миссис Карстерс зашла к ней в комнату, также, как когда туда вошли мы, то факты как будто достаточно ясны. Из них явствует, что если чай был умышленно отравлен, то хотели убить не миссис Карстерс, а леди Камиллу. А чай заново заварили в кухне…
— Господь свидетель, я ничего не клал в него! — воскликнул Бриггс.
— …Заварили в кухне, — повторил Роджерс неумолимо. — Его принес сюда Бриггс и передал миссис Карстерс. Насколько нам известно, она не выпускала его из рук до самой смерти. Бриггс, — он круто повернулся к побледневшему дворецкому, — вы заварили этот чай, не так ли?
— Да, мистер Роджерс, — почти прошептал Бриггс. — То есть… да, я заварил.
— Был с вами кто–нибудь в это время? А кухарка, где она была?
— Она и вся остальная прислуга пили чай в комнате экономки. Я… я был совсем один.
Роджерс посмотрел на него бесконечно усталым взглядом, в котором таилось сострадание.
— Лучше сразу говорить правду, — сказал он. — Кто был с вами на кухне?
После нескольких секунд молчания, которые показались часами, Бриггс сказал сдавленным голосом:
— Какое–то время со мной была моя дочь.
Опять наступило молчание, во время которого Роджерс, по–видимому, обратил внимание на то, что у него в руке сигарета. Он распрямил смятый кончик, положил сигарету в рот, зажег, выпустил клуб едкого дыма и только тогда спросил:
— А она помогала вам готовить чай?
Сидящим у камина пришлось напрячь слух, чтобы расслышать ответ. Бриггс опустил голову на грудь, говорил он почти шепотом, и видно было, что это стоит ему большого труда.
— Когда дочь вошла в комнату, я резал хлеб на кухонном столе, — сказал он. — Чайник на плите у меня за спиной только что закипел. Дочь спросила меня, для кого чай, и я сказал ей. Я согрел чайник и положил в него чай из той же чайницы, из которой клал чай и для вас. Когда вода закипела, она спросила, заварить ли чай. Чтобы избавить себя от лишней работы, я ей сказал — да. И даже не оглянулся. Она налила в чайник кипятку, поставила его около меня на поднос и вышла. Это все, джентльмены. — Он умолк и закрыл руками лицо.