Мастера детектива. Выпуск 5
Шрифт:
За рассказом Сюзанны последовала долгая пауза. Когда ее пронзительный голос наконец замолк, в буфетной стало очень тихо. Бриггс молчал и смущенно смотрел на дочь. Д–р Ботвинк тоже молчал, но по его просветлевшему лицу видно было, что он доволен. И когда он наконец заговорил, в голосе у него слышалось глубокое облегчение.
— Спасибо, — сказал он спокойно. — Большое спасибо вам, миссис Уорбек, а теперь простая справедливость требует, чтобы я вам объяснил…
Но Сюзанна перебила его:
— Папа! Кажется, звонят?
Все трое прислушались. Из холла отчетливо слышалось какое–то звяканье.
—
XVIII
Чисто английское убийство
Когда Бриггс, д–р Ботвинк и Сюзанна вошли в холл, сержант Роджерс уже завладел телефоном. Джулиус стоял вплотную к нему. Трое вновь вошедших сгрудились у них за спиной. Минуту спустя на верху лестницы появилась Камилла и, перегнувшись через перила, стала наблюдать эту сцену сверху. Все неотрывно смотрели на говорящего и слушали его затаив дыхание, как будто вид человека, разговаривавшего по телефону, был чем–то столь необычайным, что нельзя было упустить ни одной детали. Разговор занял довольно много времени, потому что связь была не в порядке, и Роджерсу пришлось повторять одно и то же, прежде чем его поняли; но все это время кучка людей оставалась недвижимой. Лишь когда разговор окончился, все зашевелились. Сержант, охрипший и вспотевший, повесил трубку и обернулся к собравшимся.
— Если все будет в порядке, они приедут через несколько часов, — объявил он. — Самое позднее, завтра на рассвете. Дорога расчищена до деревни Уорбек, и теперь устраивают переправу через реку. Если больше не будет дождя, нас завтра вывезут.
— Слава Богу! — пробормотал сэр Джулиус. Он не был верующим, но произнес это от души.
Сперва никто ничего не мог сказать. Надежда на освобождение застала всех врасплох. Они в нерешительности переминались с ноги на ногу. Наконец Камилла, все еще стоя на лестнице, предложила самое простое.
— Бриггс, — сказала она, — по–моему, было бы хорошо, если бы вы принесли нам в библиотеку чего–нибудь выпить.
— Слушаюсь, миледи. — Он повернулся и машинально кивнул Сюзанне, чтобы та пошла с ним.
— Включая и вашу дочь, разумеется, — сказала Камилла ясно и громко. — Да принесите и для себя.
— Да, миледи.
Бриггс торопливо исчез. Камилле сверху было видно, что плешивая макушка его сильно покраснела. Но она неверно истолковала его волнение. Просто он вдруг сообразил, что позволил себе появиться на людях без фрака и в переднике.
Облачившись опять во фрак, он через несколько минут вернулся в библиотеку с подносом, на котором стояли графин и бокалы. Чинно и церемонно он разнес бокалы, а потом, взяв свой, отошел на приличное расстояние, к двери. С отменным вкусом он выбрал старый темный херес того сорта, который обычно подавался в Уорбек–холле на похоронах. Маленькая компания, усевшаяся вокруг камина, пила в молчании. Комната была наполнена атмосферой тревожного ожидания.
Первым заговорил д–р Ботвинк.
— Итак, сержант Роджерс, — сказал он громко, словно обращаясь ко всем присутствующим, — значит, они прибудут сюда через несколько часов. Я полагаю, что под словом «они» вы подразумеваете полицию?
—
— А когда она явится, что вы намерены им сказать, позвольте спросить?
С высоты своего роста Роджерс устало посмотрел на приземистую фигурку.
— Я ведь уже говорил вам, сэр, — сказал он терпеливо. — Я не считаю себя больше ответственным за это дело. Я просто вручу им мой отчет и оставлю все на их усмотрение.
— Ваш отчет, да. А он уже закончен?
Роджерс осушил бокал и взглянул на часы.
— Еще не совсем, — сказал он, — но вскоре я его закончу. Мне нужно вписать туда еще только несколько фактов дополнительно, чтобы довести его до настоящего момента.
Д–р Ботвинк тоже допил бокал, но в отличие от Роджерса не поставил его на стол. Вместо этого он подошел к графину и наполнил бокал еще раз.
— Не понимаю, — заметил он, — чем у этих маркширских полицейских — хоть они и толковые люди, разумеется, — будет лучшее положение, чем у вас?
Сержант пожал плечами.
— Не моего ума дело, — коротко ответил он. — Это не входит в мои обязанности, вот и все.
— А по–моему, доктор Ботвинк, — вмешался сэр Джулиус, — вряд ли вы в таком положении, вряд ли кто–либо из нас в таком положении, позвольте мне заметить, чтобы диктовать сержанту, что он должен делать и чего не должен. Он знает свои обязанности, и я уверен, что он не нуждается ни в чьей помощи, чтобы их выполнить.
— Как вам угодно, сэр Джулиус. Я вполне осведомлен о том, как важно в этой стране знать свое положение и место. И я никогда не занимал такого положения, в котором я имел бы право что–либо кому–либо диктовать. Мне просто пришло в голову, что в служебных интересах сержанту было бы выгоднее, когда его коллеги сюда явятся, не только отчитаться в фактах, но и дать им объяснение. Но я выступил как выскочка и ничего больше не скажу.
Прошло некоторое время, прежде чем эти педантичные фразы дошли до умов, отуманенных волнением и усталостью. Первой смысл сказанного ухватила Камилла.
— Доктор Ботвинк, — спросила она напрямик, — вы знаете, кто убил Роберта?
— Конечно. — Он отпил вина и добавил: — И лорда Уорбека. И миссис Карстерс. Это одно и то же лицо.
Внезапно раздался резкий звук. Сюзанна уронила из рук бокал, и он разбился у ее ног. Бриггс отошел от своего места у двери и бесстрастно собрал осколки. Остальные замерли. Д–р Ботвинк не обратил на это никакого внимания. Он вертел в руках пустой бокал и разглядывал его с задумчивой улыбкой. Он явно не собирался больше ничего говорить.
— Продолжайте, доктор Ботвинк, — понукала его Камилла. — Продолжайте!
— Что скажете вы, сэр Джулиус? Должен ли я, в моем положении, говорить? Или, — он повернулся к Роджерсу, — так как это, в сущности, дело полиции, дайте мне совет, сержант, не следует ли мне, строго говоря, приберечь мои конфиденциальные сведения для властей, когда они сюда явятся?
Сержант Роджерс густо покраснел и с трудом заговорил.
— Я понял так, сэр, — сказал он, — что вы уже сообщили мне все, что вам известно. Если у вас есть еще данные, вы вправе сообщить их, когда будете давать показания следователю, который будет вести это дело. Но вам придется объяснить ему, почему вы сочли нужным утаить это сначала.