Мастера детектива. Выпуск 6

Фрэнсис Дик

Он резко, ни разу не заикнувшись, скомандовал:

— Руки вверх!

Фигура осталась неподвижной. И тут, чувствуя, как разгорается в нем ненависть к этому негодяю, который сделал Мейтеру столько зла, он сказал себе: «Предупрежу еще раз и, если опять не подчинится, всажу в него пулю. И буду прав».

— Руки вверх! — крикнул он снова. И поскольку фигура и на сей раз не шелохнулась, он увидел в ее неподвижности плохо скрытую угрозу и выстрелил.

Но едва он нажал на спусковой крючок, как со стороны стены раздался

свисток, долгий и настойчивый, он захлебывался и прерывался. Никаких сомнений в том, что все это значит, быть не могло, он вдруг все понял: он стрелял в девушку Мейтера, она отвлекала их.

— Назад, к воротам! — крикнул он идущим следом за ним, а сам бросился вперед. Он видел, как девушка отшатнулась от его выстрела.

— Вы ранены? — спросил он и сбил с нее шляпу, чтобы получше рассмотреть ее.

— Вы уже третий человек, который пытается убить меня, — тихо проговорила Энн, тяжело прислонившись к платформе. — «Добро пожаловать в солнечный Ноттвич». Ну что ж, у меня осталось еще полдюжины жизней.

Дар речи опять покинул Сондерса.

— М...м...м...м...

— Вот куда вы попали, — сказала Энн, — ведь это вы, наверно, хотели узнать? — Она указала на длинную желтую щепку, которую пуля отколола от борта платформы. — Попадание во внешний круг мишени. Вам не положено даже плитки шоколада.

— Вам придется п-п-пройти со мной, — сказал Сондерс.

— С удовольствием. Вы не возражаете, если я сброшу это пальто? В нем я чувствую себя ужасно глупо.

У ворот четверо полицейских стояли вокруг чего-то, лежавшего на земле. Один из них сказал:

— Мы послали за «скорой».

— Он мертв?

— Еще нет. Попадание в живот. Он, должно быть, продолжал свистеть...

На мгновение Сондерсом завладела злобная ярость.

— Отойдите в сторону, ребята, — сказал он, — пусть она полюбуется.

Они смущенно и нехотя расступились, будто скрывали непристойную надпись на стене, и Энн увидела белое, без кровинки, лицо, которое, казалось, и живым-то никогда не было и никогда не испытывало теплого тока крови. Выражение лица нельзя было назвать мирным, выражения вообще никакого не было. Его брюки, расстегнутые товарищами, были залиты кровью; кровь запеклась на дорожке, посыпанной древесным углем.

— Кто-нибудь, вдвоем, отведите эту женщину в управление, — сказал Сондерс. — Я останусь здесь до прихода «скорой помощи».

2

— Если ты хочешь сделать заявление, — сказал Мейтер, — я должен предупредить тебя: все, что ты скажешь, может быть использовано как показания.

— Да не собираюсь я делать никакого заявления, — ответила Энн. — Я хочу поговорить с тобой, Джимми.

— Будь здесь суперинтендент, — сказал Мейтер, — я попросил бы его заняться этим делом. Пойми: я не хочу, чтобы наше личное... раз я тебя не обвиняю, это еще не значит, что...

— Ты мог бы предложить даме чашку, кофе, — сказала

Энн. — Наверное, уже пора завтракать.

Мейтер в ярости стукнул кулаком по столу.

— Куда он собирался пойти?

— Подожди немного, — сказала Энн. — Мне надо столько тебе рассказать. Только ты ведь все равно мне не поверишь.

— Ты видела человека, которого он застрелил? — сказал Мейтер. — У него жена и двое детей. Звонили из больницы: внутреннее кровоизлияние.

— Который час? — спросила Энн.

— Восемь. Даже если ты будешь молчать, это уже не столь важно. Теперь ему от нас не уйти. Через час подадут сигнал воздушной тревоги. Ни одна душа не сможет выйти на улицу без противогаза. Его сразу же заметят. Во что он одет?

— Дал бы ты мне чего-нибудь поесть. Целые сутки у меня ни крошки во рту не было. Тогда я могла бы думать.

— Если хочешь, чтобы тебя не обвинили в соучастии, — сказал Мейтер, — сделай заявление.

— Это что — допрос с пристрастием? — спросила Энн.

— Почему ты укрываешь его? Зачем держать слово, данное ему, когда ты...

— Давай, давай, — сказала Энн. — Личное так личное. Тебя никто не сможет обвинить. Я тоже. Но я не хочу, чтобы ты думал, будто я держу слово, данное ему. Он убил старика. Он сам мне так сказал.

— Какого старика?

— Военного министра.

— Придумала бы что-нибудь получше, — сказал Мейтер.

— Но это же правда. Он и не думал красть эти деньги. Его надули. Уплатили ему этими деньгами за работу.

— Наплел он тебе с три короба, — сказал Мейтер. — Но я-то знаю, откуда они у него.

— Я тоже. Нетрудно догадаться. От кого-нибудь из здешних.

— Он тебя обманул. Они украдены из «Юнайтед Рейл Мейкерс» на Виктория-стрит.

Энн покачала головой:

— Все началось не там. Они из «Мидленд стил».

— Так вот, значит, куда он направился, в «Мидленд стил» — на Тэннериз?

— Да.

В этом слове, теперь пугавшем ее, она явственно ощутила безысходность. Теперь она ненавидела Рейвена; полицейский, которого она видела истекающим кровью на земле, что-то в ней перевернул. Теперь она хотела смерти Рейвена, но она не могла не вспомнить и другого: сарай, холод, она сидит на куче мешков, и он, полный безнадежного доверия, рассказывает все, как на исповеди. Она сидела, опустив голову, а Мейтер снял трубку и отдал распоряжения.

— Мы будем поджидать его там, — сказал он. — Кого он хочет видеть?

— Он не знает, как его зовут.

— В этом что-то есть, — сказал Мейтер. — Должно быть, у него с кем-то из них были дела. Его, наверное, обманул какой-нибудь клерк.

— Это не клерк. Он дал ему эти деньги, он же пытался убить меня только за то, что я знала...

— Эту сказку ты потом расскажешь. — Мейтер позвонил и сказал вошедшему констеблю: — Девушку задержите. Можете дать ей чашку кофе и сандвич.

— Куда ты?