Мастера и шедевры. т. I
Шрифт:
Папа Лев X, так быстро откликнувшийся на «дело о прахе Данте», столь же быстро и легко отпустил от себя великого флорентийца да Винчи. Он не понимал его, этот временщик, сказавший при своем избрании следующую, ставшую сакраментальной фразу: «Будем же наслаждаться папством, которое даровал нам Господь». Он не мог оценить глубину и меру дарования Леонардо.
Папа долго оставлял Леонардо в бездействии. Наконец он дал заказ, но узнав, что художник приступил сначала к изготовлению новых рецептов лаков, произнес, многозначительно улыбнувшись: «Увы! Никогда ничего не сделает тот, кто начинает
Не только эти слова, но и дела заставили старого художника покинуть родину в 1516 году и уехать во Францию.
Год 1519-й. Апрель. Чувствуя близкую кончину, Леонардо диктует завещание. Он лежит неподвижно. Правая сторона парализована.
Наступает май. В широко открытые окна замка Клу ветер доносит свежее дыхание Луары, аромат цветущих лугов. В весеннем небе одиноко парит коршун. Слабеющий художник с восторгом следит за свободным, величавым полетом птицы.
«Свобода — главный дар природы», — говорил Леонардо.
Великий флорентиец умер 2 мая 1519 года. Он угас на руках верного Франческо Мельци, которому завещал семь тысяч листов — свои гениальные записи, рисунки, композиции…
«Как хорошо прожитый день дает спокойный сон, так с пользой прожитая жизнь дает спокойную смерть», — пишет пророчески Леонардо.
Мастер поистине с великой пользой для человечества прожил всю свою жизнь. И, наверное, если бы не уродство общества, не эгоизм пап, глупость дворов и многое, многое другое, он имел бы право, как никто, на эту банальную «спокойную жизнь». На право свободно и спокойно творить. Но такова его судьба, что лишь на закате лет, на чужбине, уже немощный и разбитый параличом, он наконец из рук иностранного владыки получил это злополучное, но, по существу, уже ненужное спокойствие. И он тихо угасает. Величайший художник своего времени.
«Вы не ценили его при жизни» — можно было сказать с равным правом и Лоренцо Великолепному, и трусливому Лодовико Моро, и неистовому Савонароле, и кровавому Цезарю Борджиа, и легкомысленному Льву X, и сотням других больших и малых граждан Земли, окружавших художника.
Граждан той самой планеты, которая сегодня славит и всегда будет славить великого Леонардо да Винчи.
Московское утро начиналось весьма ординарно. Моросил мокрый снег. Неторопливо двигались машины. Поблескивал гололед. Зябко поеживаясь, спешили по своим делам москвичи.
На одном из вокзалов группа взволнованных людей встречала поезд. Точно в положенное по расписанию время к перрону плавно подошел экспресс. Из международного вагона строго по протоколу в почетном сопровождении официальных лиц на нашу землю ступила молодая дама. Она прибыла в Москву впервые. Но ее ждали, задолго и тщательно готовились к встрече. С превеликими осторожностями она была препровождена в специальный лимузин, и весь путь ее до резиденции машину сопровождал почетный эскорт. Столица встречала знатную незнакомку зеленой волной светофоров.
Точно в установленный час дама вошла в величественный дом с колоннадой. Она неспешно поднялась по большой мраморной парадной лестнице. Мягкие складки накидки-симары
Остановилась. Приветливо поклонилась и поправила строгую прическу.
Благородное изящество отличало ее осанку. Тонкие, почти девичьи черты лица ее были необычайно живы. Природная грация и воспитание сообщили ее движениям какую-то чарующую мягкость и плавность. Взор ее глаз, миндалевидных и прикрытых тяжелыми ресницами, был ласков и доброжелателен. Она была красива. Но не той яркой, броской красотой, которая забывается так же мгновенно, как и привлекает внимание.
Судьба юной незнакомки сказочна. Пять веков назад в юную красавицу, кстати, обладавшую незаурядным даром поэтессы и даже носившую звание современной Сафо, был влюблен герцог Моро. И этот роман был довольно продолжителен, если принять во внимание обычную быстротечность подобных увлечений. Далее на ее пути встретился художник-волшебник, она посещала его студию, в результате этих встреч она как бы родилась вновь, чтобы жить вечно. И вот тут-то началась ее вторая, более значительная и весьма долгая судьба.
Десятки самых могущественных, богатых и знатных людей Европы мечтали владеть ею. Нет числа всем тем ухищрениям, хитросплетениям и интригам, которые сопровождали ее жизнь. Правда, она вскоре привыкла не замечать восхищенных, алчных взоров своих поклонников. Она знала цену каждому зрителю и превосходно отличала восторженность истинного ценителя прекрасного от корыстолюбивых вздохов меценатов. Ей было душно в роскошных интерьерах вельможных покоев. Ей хотелось быть ближе к людям, видеть мир.
Наконец судьба привела ее в страну, где она познакомилась с добрым и великодушным народом.
Но злой рок снова изменил течение ее жизни. Нацисты силой увели ее и бросили в темницу. Казалось, гибель ее неотвратима. Однако варвары были разгромлены, и ее спасли. Ей посчастливилось увидеть конец главарей, мечтавших поработить мир и уничтожить прекрасное.
И наконец волшебная судьба вернула ее людям и народу. Она вернулась в полюбившийся ей город, на свою вторую родину, и стала вполне счастлива. Ведь каждый день к ней приходили сотни, тысячи людей, простых, симпатичных, открытых, и она с радостью отдавала им свою красоту.
Дама с горностаем.
И вот сегодня еще новая, прекрасная страница внесена в летопись ее легендарной жизни. Она посетила столицу друзей, помогших своими ратными подвигами ее спасению и освобождению.
Она в Москве!
Мерно, неспешно подошла юная женщина к темно-малиновой бархатной драпировке, обрамлявшей парадные врата. Еще мгновение — и, обведя взором собравшихся, она с легкой улыбкой приветливо поклонилась' людям. Затем грациозно поправила складки платья и, приласкав прикорнувшего маленького белого зверька, она вошла в покрытую изысканным орнаментом золотую раму и стала вмиг… картиной!