Мастера и шедевры. т. I
Шрифт:
Доменико взял свечу и снова подошел к зеркалу. Пламя наметило глубокие тени, провалы глаз. Волосы в беспорядке окружали бледное чело. Доменико молчал. Горе, которое он пережил в этот вечер, стоило ему многих лет жизни. Филипп не понял истинности его стремлений. Нет! Больше он никогда не встретится с этим напыщенным владыкой. Отныне он лишь сын Толедо! Доменико приложил правую руку к сердцу: и этот образ, запечатленный на миг в зеркале, остался у него в душе. «Я испанец, буду жить как испанец, достигну славы как испанский художник и умру испанцем!»
Доменико погасил свечу, закрыл двери и вскоре был дома.
Почти три десятилетия пройдет от этих
Портрет кабальеро с рукой.
Многие полотна прославили толедский период творчества Доменико, но первым его шагом, окончательно утвердившим его как лучшего живописца города, была, конечно, картина «Похороны графа Оргаса», оконченная в марте 1586 года. На этом полотне уже во весь рост перед нами предстает сам Эль Греко — художник, сместивший границы, отделяющие реальность от чуда, и сделавший легенды правдой в своих волшебных холстах.
Напрасно искать интерьер, где свершается невероятное посещение грешной земли двумя святыми — Августином и Стефаном, которые спустились с неба, чтобы участвовать лично в погребении сиятельного графа. Они так же реальны, как и те лица, которые отправляют службу и просто взирают на торжественные похороны. Все это существует в мире полуреальном, как бы на планете, носящей имя Эль Греко, чудодейственной уже тем, что все происходящее на ней, как бы фантастично оно ни было, кажется прозаичным и обыденным. И как ни странно, это отсутствие аффектации придает особую магию кисти Доменико. Его холст живет, и ты веришь во все то, что с почти юной наивностью рассказано на этом грандиозном полотне.
… Еле колышутся в воздухе факелы. Застыли фигуры людей. Лишь блеск глаз да едва заметные движения рук выдают их волнение. Неловко сломалось тело покойного, отягощенное стальными латами. Вздымается к небу крест, и… вот тут, на большей половине картины развертывается вихревое кругообразное движение небесной тверди и ее обитателей. Целый сонм праведников, апостолов, святых написан Эль Греко с маэстрией и легкостью невиданной. Но, конечно, главное в картине — не душа покойного в руках ангела, подносящего ее к всевышнему. Этот холст — великий рубеж в творчестве Доменико. Отныне мастер окончательно освобождается от всех идущих из Венеции и Рима влияний и начинает путь к созданию уникальных полотен, которые свойственны только его кисти. Эль Греко тех лет — уже не просто имя художника, это эпоха в живописи, правда, не сразу понятая, ибо Толедо, конечно, не был ни Римом, ни Венецией, где шедевр заставлял вздрагивать сразу многие сердца.
Живописная стихия Эль Греко, его владение рефлексами, его поразительное колористическое мастерство поистине не имеют себе подобных. Что особенно поражает зрителя в этом колоссальном холсте? Серьезность и подлинность происходящего.
Похороны графа Оргаса. Фрагмент.
От великого до смешного один шаг… Еще мгновение, и могло бы случиться, что вся композиция похорон, сделай этот шаг Эль Греко, показалась бы лишь зловещей буффонадой. Но… Этот шаг не сделан. И Доменико Теотокопули выходит на единственный свой путь, на путь оживления легенд, мифов, чудес.
Это, конечно, не исключает создания им серии великолепных портретов современников, но тут он уступает пальму первенства великому Веласкесу. Эль Греко — это прежде всего чародей, и в этом искусстве он неподражаем.
Написав шедевр «Похороны графа Оргаса», Эль Греко долго не мог получить деньги за свою огромную по затрате сил работу. Церковники затеяли тяжбу. Художник нуждался. Долгие торги наконец окончились. Живописец получил свои дукаты, которые, впрочем, тут же отдал кредиторам.
Тайна очарования полотен Эль Греко не только в их гениальном исполнении. Основное, не покидающее Доменико качество — неистребимое высочайшее духовное наполнение каждого холста. Вера в изображаемое передается художником зрителю, который начинает невольно воспринимать сказания за быль. Внутренний трепет, наполнявший душу художника, невзирая на отделящие нас века, магнетически действует на зрителя.
«Черный паук» Эскориала — так называли Филиппа II — скончался. Последние годы его жизни были омрачены гибелью Великой армады, разрухой, постигшей Испанию, и в довершение всего сам король был жестоко болен. Смерть в 1598 году избавила его от непрерывных страданий. Монарх не замечал при жизни Эль Греко. И вот, как по волшебству (или это лишь чудесное совпадение?), о творчестве толедского художника громко заговорила вся Испания. Так после долгой зимней ночи наконец наступает поздняя заря. Но зато как ослепительны и прелестны ее краски! Поздно пришла слава к Эль Греко: ведь ему было в ту пору пятьдесят лет. Наконец художнику перестали досаждать постоянные экспертизы, омерзительные торгашеские споры о цене его шедевров.
Вид города Толедо.
Как-то во время грозы в Толедо шаровая молния «посетила» студию Доменико. Она влетела в раскрытое окно и, не причинив художнику никакого вреда, столь же внезапно исчезла, оставив легкий запах озона.
Мы узнаем об этом удивительном происшествии со слов знаменитого поэта Ортенсио Парависино — друга живописца, случайно присутствовавшего во время этого события в мастерской Эль Греко. Позже Ортенсио сочинит сонет «О, молнии, проникшей в комнату художника», где рассказывает, что молния исчезла, ослепленная колоритом полотен, блеском красок холстов мастера. Простим поэту его возвышенный стиль и удивимся чуду, которое имело столь счастливый исход.