Мастера русского стихотворного перевода. Том 1

Пушкин Александр Сергеевич

300. Песня под Вышеградом

Гой ты, солнце ясно, Вышеград наш крепкий! Что стоишь высоко Твердою твердыней, Твердою твердыней, Страхом сопостату! Под тобою речка Быстры волны катит, Под тобою речка, Ярая Влетава. Близко той Влетавы, Той Влетавы чистой, Выросла дубрава — Летняя прохлада. Весело там песни Соловей заводит, Весело и смутно: Как его сердечко Скажет и прикажет. Ах! зачем не пташка Я, не соловейка: Полетел бы в поле — Там, в широком поле, Вечерами поздно Милая

гуляет. Всех об эту пору, Всех любовь тревожит; Всякое созданье В час вечерний просит У любви отрады. Так и я, бедняга, Всё тужу по милой. Сжалься, дорогая, Ты над горемыкой! <1846>

Проспер Мериме

301. Морлах в Венеции

Когда мне подруга Моя изменила И храброе сердце Во мне приуныло, — Однажды, я помню, Той смутной порою Далмат повстречался Коварный со мною. «Возьми-ка, — он молвил, — Винтовку лихую, Пойдем-ка с тобою В столицу морскую! Житье, Алексеич, Там нашему брату, Душою там рады Лихому солдату; Там денег что камню, Богаты мы будем, Какие долманы Себе мы добудем! Нам грудь золотыми Унижут кистями И алую шапку Дадут с галунами! А красные девки!.. Как станем порою По селам веселым Бродить мы с тобою, — Споют, Алексеич, Нам песню такую… Пойдем, брат, скорее В столицу морскую!» Поддался я, глупый, На хитрые речи, Не думая, вскинул Винтовку на плечи — И вот очутился От милого края Далёко, далёко… Но счастья не знаю! Как пес, я прикован, И рвусь и тоскую, И в хлебе насущном Отраву я чую; И девичья песня Души не забавит, И воздух заморский Всё душит и давит! Не ищут со мною Красавицы встречи: Пугают их, что ли, Им чуждые речи. Соотчичей старых Не мог распознать я: По нраву, по речи Мне братья — не братья! От них не услышишь Родимого слова, Не скажешь им: братцы, Здорово, здорово! Покинул давно бы Я сторону эту: Есть сила, есть крылья, Да — волюшки нету! <1846>

Из сербских народных песен

302. Зейнино заклятие

Полотно ткала — сидела Зейна, Полотно ткала на огороде. Мать приходит звать ее на ужин: «Слышишь, Зейна, ужинать пойдем-ка! Поедим-ка сахарной баклавы!» Дочь на это с сердцем отвечает: «Без меня пускай отходит ужин! Не до ужина мне, горькой, нынче: От тоски болит и ноет сердце! Приходил ко мне сегодня милый, Ощипал мои цветы-цветочки, Оборвал в стану шелковы нитки. Побраним его с тобою вместе: Грудь моя, ты будь ему темницей! Руки белые — на шее цепью! А уста ему пусть очи выпьют!» <1847>

303. Не бери подруги!

Побратим ты мой, Побратим Иван, Как не грех тебе: Досадил ты мне! Красна девица За тебя идет! Так и просится Сабля вострая Зарубить тебя, Брата-недруга! Не бери моей, Брат, подруженьки! Нашим всем она Полюбилася: Моему отцу — Златом-серебром; Моей матери — Родом-племенем; А сестрам моим — Долгим волосом; Мне же, молодцу, — Чернотой очей, Что черны у ней, Как осення

ночь. Не бери ж моей, Брат, подруженьки! <1847>

304. Рыба и дева

Дева y моря сидела, Говоря сама с собою: «Боже сильный! Боже правый! Что на свете шире моря? Что на свете долже поля? Что быстрей коня лихого? Что вкусней и слаще меда? Что милей родного брата?» Из воды ей рыба молвит: «Ах ты, дева, зелен разум! Небо шире синя моря; Море долже чиста поля; Взор быстрей коня лихого; Белый сахар слаще меда; А милoй милее брата». <1847>

305. Милый и немилый

На лугу пасется белый конь, Час пасется, два он слушает, Как свою родную матушку Молит девица-красавица: «Не давай меня ты, матушка, За немилова, неласкова! Лучше с милым по горам ходить, Воду с листьев дождевую пить, Заедать колючим тернием, Спать на голой, на сырой земле, Чем с немилым в терему большом Белый сахар есть и нежиться На шелку всё да на бархате!» <1847>

306. Воспоминание

«Милая! ты замужем уж нынче?» — «Да, мой милый, и кормлю ребенка; Я дала ему твое прозванье: Коли станет на сердце мне горько И к себе я подзываю сына, Я не кличу: „Подойди-ка, сын мой!“ Говорю я: „Подойди-ка, милый!“» <1847>

307. Когда горько сердцу

Ты потьмой полна, гора чернa! Так и ты, мое сердечушко, Полно горечью становишься, Коли я смотрю на милого, Да не смею целовать его! <1847>

308. Не сердись на меня

Не сердись ты, милая, на друга, А не то как сам я рассержуся — Вся нас Босна помирить не сможет, Босна вся и вся Герцеговина! <1847>

309. Юноша и дева

«Ах, душа ты красная девица, Ты на что глядела, вырастая? На зеленый, что ли, бор глядела? Аль на елку тонку и высоку? Аль на брата моего меньшого?» — «Ах ты, молодец, мой сокол ясный! Не на зелен бор глядя, росла я, Ни на елку тонку и высоку, Ни на брата твоего меньшого, Но глядела, друг мой, вырастая, На тебя я всё, млада, глядела!» <1847>

310. Черное письмо в черный час

В эту ночь письмо ко мне приходит В черный час и с черною печатью, С красными, кровавыми словами: Говорит оно о красной деве, О моей изменщице-подруге, Что выходит, видишь, скоро замуж За какого-то Бегич-Асан-Агу И меня зовет к себе на свадьбу. Как мне, горькому, идти на праздник? Как дадут веселую мне чарку — За невестино здоровье выпить, — Что сказать мне, я не знаю, право! Одолею ль я в ту пору сердце? То ль скажу: здорово, дорогая! То ль скажу, изменщица, здорово! <1847>

311. Мать и дочь

Пробежал молодец, Пробежал по селу; Я впотьмах, молода, Проглядела его, — Стало мне на душе Тяжело таково! «Ах, родная моя, Позови молодца!» — «Что тебе в молодце? Видишь, он не простой, Не простой, городской: Надо пива ему, Надо ужин собрать И постелю потом Городскую постлать!» — «Ах, родная моя, Позови молодца! Вместо пива ему — Черны очи мои; Вместо хлеба ему — Белы щеки мои; А закускою будь — Лебединая грудь; А постель молодцу — Мурава на лугу; А покров — небеса; В голова же ему Дам я бело плечо, Я плечо горячо! Ах, родная моя, Позови молодца!» <1847>