Мастера русского стихотворного перевода. Том 2

Данте Алигьери

Вильям Вордсворт

459. Сонет

Отшельницам не тесно жить по кельям; В пещерах жизнь пустыннику легка; Весь день поэт не сходит с чердака; Работница поет за рукодельем; Ткач любит стан свой; в Форнер-Фелльс к ущельям Пчела с полей летит издалека, Чтоб утонуть там в чашечке цветка; И узники живут в тюрьме с весельем. Вот почему так любо мне замкнуть, В час отдыха, мысль вольную поэта В размере трудном тесного сонета. Я рад, когда он в сердце чье-нибудь, Узнавшее излишней воли бремя, Прольет отраду, как и мне, на время. <1875>

А. Н. Апухтин

Николаус Ленау

460.

Вечер

бурный и дождливый Гаснет… Всё молчит кругом; Только грустно шепчут ивы, Наклоняясь над прудом. Я покинул край счастливый… Слезы жгучие тоски — Лейтесь, лейтесь… Плачут ивы, Ветер клонит тростники. Ты одна сквозь мрак тоскливый Светишь, друг, мне иногда, Как сквозь плачущие ивы Светит вечера звезда. 1858

Генрих Гейне

461.

Три мудрых царя из полуденных стран Кричали, шатаясь по свету: «Скажите, ребята, нам путь в Вифлеем!» — И шли, не дождавшись ответу. Дороги в тот город не ведал никто, Цари не смущалися этим: Звезда золотая их с неба вела Назло непонятливым детям. Над домом Иосифа стала звезда; Цари туда тихо вступали; Теленок ревел там, ребенок кричал, Святые цари подпевали. 1858

462.

Я каждую ночь тебя вижу во сне В толпе незнакомых видений; Приветливо ты улыбаешься мне, Я плачу, упав на колени. Ты грустно и долго глядишь на меня И светлой качаешь головкой, И капают слезы из глаз у меня, И что-то твержу я неловко. Ты тихое слово мне шепчешь в ответ, Ты ветку даешь мне открыто. Проснулся — и ветки твоей уже нет, И слово твое позабыто. 1858

Альфред Мюссе

463. Пепите

Когда на землю ночь спустилась И сад твой охватила мгла; Когда ты с матерью простилась И уж молиться начала; В тот час, когда, в тревоги света Смотря усталою душой, У ночи просишь ты ответа, И чепчик развязался твой; Когда кругом всё тьмой покрыто, А в небе теплится звезда, — Скажи, мой друг, моя Пепита, О чем ты думаешь тогда? Кто знает детские мечтанья? Быть может, мысль твоя летит Туда, где сладки упованья И где действительность молчит; О героине ли романа, Тобой оставленной в слезах; Быть может, о дворцах султана, О поцелуях, о мужьях; О той, чья страсть тебе открыта В обмене мыслей молодом; Быть может, обо мне, Пепита… Быть может, ровно ни о чем. 1865

Арман Сюлли-Прюдом

464. Разбитая ваза

Ту вазу, где цветок ты сберегала нежный, Ударом веера толкнула ты небрежно, И трещина, едва заметная, на ней Осталась… Но с тех пор прошло не много дней, Небрежность детская твоя давно забыта, А вазе уж грозит нежданная беда! Увял ее цветок; ушла ее вода… Не тронь ее: она разбита. Так сердца моего коснулась ты рукой — Рукою нежной и любимой, — И с той поры на нем, как от обиды злой, Остался след неизгладимый. Оно как прежде бьется и живет, От всех его страданье скрыто, Но рана глубока и каждый день растет… Не тронь его: оно разбито. <1883>

К. К. Случевский

Виктор Гюго

465.

Со дня на день живешь, шумишь под небесами, По книгам держишь речь с былыми мудрецами — С Вергилием и Дантом. Ну, а там Поедешь погулять по избранным местам, В трактире, посмеясь, готовишься к ночлегу, А взгляды женщины в вас вносят мысль и негу; Любимый искренно — безумно любишь сам! Рад слушать песни птиц, скитаясь по лесам; Проснешься поутру — семья давно одета; Она целует вас и ждет

от вас привета! За завтраком журнал, и каждый божий день С любовью — ненависть, с трудом мешаешь лень! А там приходит жизнь, жизнь, полная волнений, В собранья вносишь мысль и ждешь от них решений; Пред целью близкою, перед игрой судьбы Мы слабы и сильны, мы деспоты-рабы. Волна в семействе волн, дух в вечном колебаньи, Всё, всё проносится то в смехе, то в рыданьи. Идешь и пятишься, скользит, скользит нога… А там загадка — смерть: безмолвна и строга. 1857

Людвиг Тик

466. Ночь

Безмолвна ночь; погас восток. По смолкнувшим полям Проходит путник, одинок, И плачется к звездам: «На сердце грусть — болеть ему! Я одинок брожу; Откуда я, куда, к чему По миру прохожу? Вы, звезды-огонечки На лоне темной ночки, Вверяюсь сердцем вам, Ночных небес звездам!» И вдруг кругом него звучит — Зашевелилась ночь, К нему звездами говорит И гонит горе прочь: «О человек, ты близок нам! И ты не одинок! Будь тверд. Поверь, твоим очам Засветит вновь восток! А до зари, до света С улыбкою привета Приилежно будем мы Светить тебе из тьмы». <1877>

П. А. Козлов

Альфред Мюссе

467. Песня Фортунио

Названье милой вы хотите, Друзья, узнать, — Не в силах я, хоть трон сулите, Ее назвать. Мы можем петь, что я ревниво Отдался ей, Что не светлее летом нива Ее кудрей. Мое блаженство и отрада Лишь ей внимать, И я готов, коль это надо, Ей жизнь отдать. Увы, любовью безнадежной Душа полна; Ее сгубил огонь мятежный, Болит она. Немая смерть под сень могилы Меня зовет; Пускай умру — названье милой Со мной умрет.

Джордж Гордон Байрон

468. Дон Жуан. Из песни IX

Герой моей поэмы (ваш он тоже, Надеюсь я) отправлен в Петроград, Что создал Петр Великий, силы множа, Чтоб тьмою не был край его объят. Хвалить Россию в моде, но за что же? Мне жаль, что сам Вольтер кадить ей рад; Но в этом брать пример с него не стану И деспотизм карать не перестану. Я выступать всегда готов бойцом, Не только на словах, но и на деле, За мысль и за свободу. С тяжким злом, Что рабство создает, мириться мне ли? Борьбу я увенчаю ль торжеством — Не ведаю, — навряд достигну цели; Но всё, что человечество гнетет, Всегда во мне противника найдет. Я вовсе не намерен льстить народу; Найдутся демагоги без меня, Готовые всегда, ему в угоду, Всё разрушать, толпу к себе маня, Чтоб властвовать над ней. Зову свободу, Но к демагогам не пристану я; Чтоб равные права имели все мы, Веду борьбу. (Увы, теперь все немы!) Я всяких партий враг, и оттого Все партии озлоблю, без сомненья; Но непритворны мнения того, Кто держится противного теченья. Ничем не связан я, и никого Я не боюсь. Пусть, полны озлобленья, Шакалы рабства поднимают вой, — В их хоре не раздастся голос мой. С шакалами, что близ руин Эфеса Стадами мне встречались, я сравнил Противников свободы и прогресса, Которым голос лести только мил (Они без власти не имеют веса); Но я шакалов этим оскорбил: Шакалы кормят льва, тогда как эти Для пауков лишь расставляют сети. Народ, очнись от сна! Не дай себя Опутать их зловещей паутиной; Иди вперед, тарантулов губя! Бояться их не будет уж причины; Борись со злом, свои права любя! Когда ж протест раздастся хоть единый? Теперь одно жужжанье тешит слух Пчел Аттики и злобных шпанских мух. <1888>