Мастера советского романса
Шрифт:
Цикличность «Двенадцати стихотворений» очень своеобразна. В них нет единой темы и композиционного единства, которые мы отмечали в рассмотренном выше цикле военных лет, нет в нем и однородности поэтического материала. Обращение к советской поэзии - вот единственный объединяющий признак. При этом круг поэтов довольно широк: С. Щипачев, Н. Берендгоф, B. Звягинцева (переводы и оригинальные стихотворения), С. Маршак, Г. Лахути, А. Исаакян, А. Ерикеев. Стихотворения всех этих поэтов, как мы увидим далее, написаны в различной поэтической манере и в разных жанрах. Их музыкальная трактовка
И тем не менее есть нечто объединяющее все четыре тетради этого цикла. Это приметы современной лирики, хотя и в ином, более широком понимании слова «современность», чем в цикле «Три кубка». Современно уже самое расширение поэтических интересов, выход за пределы только русской поэзии. В этом Александров даже предвосхищает тенденции, характерные для советской музыки последующего десятилетия 50-х годов.
Вслед за широко «освоенной» композитором лирикой C. Щипачева, в его поле зрения входят поэты братских народов Советского Союза: Аветик Исаакян (впрочем, привлекавший внимание еще Рахманинова), Гасем Лахути, татарский поэт А. Ерикеев.
[1] «Двенадцать стихотворений советских поэтов» (ор. 63). Тетрадь первая (С. Щипачев): «Своей любви перебирая даты», «Люблю тебя», «Ты со мной». Тетрадь вторая (Н. Берендгоф): «Весна», «Колечко», «Утро». Тетрадь третья. День стоит большою чашей» (В. Звягинцева), «Песня Золушки» (С. Маршак), «Шамсе Кесмаи» (Г. Лахути), «Рано поутру» (А. Исаакян, перевод В. Звягинцевой). Тетрадь четвертая (А. Ерикеев): «Ты исчезла внезапно», «Три красавицы». «За Родину» (ор. 64): «Здесь похоронен красноармеец» (М. Исаковский), «Город Н.» (М. Матусовский), «Заздравный кубок» (ор. 53).
«стр. 136»
В цикле «За Родину» (ор. 64) нашла отражение конкретная современная тема. Эта тетрадь посвящен«образам минувшей войны («Здесь похоронен красноармеец», «Город Н.»). Сюда же вошел «Заздравный кубок», перенесенный композитором из сюиты «Три кубка» на слова Н. Тихонова (о ней уже говорилось на стр. 132-134).
Цикл «Двенадцать стихотворений» (ор. 63) открывается тетрадью романсов на слова С. Щипачева, поэта, еще в предвоенные годы завоевавшего известную популярность у музыкантов (мы уже говорили о романсах Н. Мясковского).
Интимный тон поэзии Щипачева, характер поэтической лексики уже сами по себе подсказывают музыкальное решение стихотворений в виде подчеркнуто камерных декламационных миниатюр. Таково, например, большинство романсов Мясковского на слова этого поэта.
В сходной манере написаны и два первых романса из рассматриваемого цикла («Своей любви перебирая даты» и «Люблю тебя»). Третий же романс («Ты со мной») очень от них отличается, так как здесь на первый план выходит песенное начало. Мелодия очень проста, напевна, функция фортепианной партии сводится только к легкой поддержке голоса, а параллелизмы в ней терций и секст даже напоминают бесхитростную русскую лирику начала XIX века.
Но при всей предельной простоте использованных средств романс удивительно хорош. Он особенно привлекает благородной строгостью выражения
Грустная дума о неизбежности вечной разлуки с любимой высказана сдержанно, затаенно, глубина ее становится ощутимой только в завершающем стихотворение грустном вопросе:
Где тогда в холодном мирозданье,
Милый друг, я отыщу твой след?
Значительность этого вопроса подчеркнута и декламационностью вокальной фразы, и «темной» гармонией (именно в заключительных фразах романса сосредоточены выразительные гармонии шестой и второй низких ступеней):
«стр. 137»
Гармоническое подчеркивание наиболее значительных фраз, особенно заметное благодаря очень простому контексту,- прием вообще характерный для рассматриваемого цикла и в частности для первой тетради. С цитированной выше фразой можно сравнить заключительные фразы из двух предыдущих романсов, где также сосредоточены наиболее сильные выразительные средства.
Романсы на слова Щипачева выделяются своей предельной простотой и лаконичностью и среди цикла «Двенадцать стихотворений», и вообще среди лирики Александрова, которой более свойственна «поэмность», нежели миниатюризм. Остальные же романсы можно рассматривать как продолжение ранее сложившихся линий его вокального творчества, но на ином уровне.
Так, здесь нашла продолжение довольно характерная для Александрова линия отражения в романсе народно-песенного мелоса. Она ярче и непосредственнее всего проявилась в уже рассматривавшихся нами обработках народных мелодий, в жанре, к которому композитор об-
«стр. 138»
ращался неоднократно на протяжении всего творческого пути. В цикле «Двенадцать стихотворений» нет произведений, прямо относящихся к жанру обработки, методы отражения народной песенности здесь иные, более сложные. Ближе всего к жанру обработки стоит песня «Колечко», написанная, как указывает автор, на мотив народной песни «Потеряла я колечко». Но слова этой песни написаны современным поэтом (Н. Берендгофом), а мелодия развита композитором довольно свободно, но вполне в духе первоисточника.
Мелодика романсов цикла («Шамсе Кесмаи» [1] на слова Г. Лахути и «Рано поутру» на слова А. Исаакяна) впитала в себя особенности песен народов Востока, использованные здесь как средство передать национальный колорит поэтического текста. Так, мелодические голоса фортепианной партии романса «Шамсе Кесмаи» насыщены характерной восточной «орнаментикой». Но значение ее отнюдь не украшающее; это средство придать романсу-монологу о трагической судьбе иранской (матери еще большую взволнованность и патетику. При всей оригинальности этого творческого опыта, его все же нельзя признать вполне удавшимся, так как между вокальной партией и мелодическими голосами фортепианной партии не достигнуто интонационное единство.