Мастера советского романса
Шрифт:
Обращение к поэзии Блока имело для Шапорина особый смысл. Блок был «властителем дум» поколения, к которому принадлежал композитор, с творчеством Блока связаны такие замечательные творческие достижения Шапорина, как симфония-кантата «На поле Куликовом». И надо сказать, что в годы, когда создавалось «Куликово поле» и цикл блоковских романсов, Шапорин чутьем большого художника глубже чувствовал и вернее оценивал Блока, чем литературоведение того
«стр. 159»
времени, не разглядевшее в поэте-символисте большого русского художника, наследника лучших традиций отечественной поэзии, художника с большим сердцем и чуткой совестью.
Музыка Шапорина удивительно
Конечно, в романсах, в силу специфики жанра, отражена прежде всего лирическая сторона творчества Блока. Но она передана очень полно од многогранно. Цикл Шапорина на слова Блока - это своего рода лирический дневник, песня о страданиях и радостях живого человеческого сердца. В этом смысле он связан с традицией, идущей от шумановского «Dichterliebe» - цикла, объединенного внутренним, психологическим сюжетом.
Первые четыре романса («Я помню вечер», «Дым от костра», «Я тишиною очарован» и «Ветер принес издалека») относятся к наиболее светлым страницам «дневника», лишь чуть-чуть овеянным дымкой грусти. Образы этих романсов наиболее «объективны», конкретны: мы находим здесь и музыкальные «пейзажи» (первый, третий и четвертый романсы) и музыкальную «жанровую сценку» (романс «Дым от костра» в ритме вальса). Очень ясно ощутимы здесь связи с лирикой Рахманинова - вокальной и фортепианной: они не столько в стилистических приемах, как, например, в полимелодической фактуре партии фортепиано, прямо напоминающей фактуру прелюдий Рахманинова [1], сколько в самом образном строе, в ощущении весенней свежести и ясно-
[1] Сравним, например, фортепианную партию романса «Я тишиною очарован» и прелюдию Рахманинова ми-бемоль мажор.
«стр. 160»
сти. В этом смысле весьма многозначителен образ вешней грозы в романсе, открывающем цикл. Это как бы символ бушевания юных страстей, освежающих и обновляющих душу.
С классической русской традицией связан и вальс «Дым от костра». В нем есть даже кое-что и от цыганского романса, воспринятое не непосредственно, а через призму отражений цыганской лирики в русском искусстве. Может быть -через эпиграф, взятый Блоком к этому стихотворению из старинного цыганского романса.
Не уходи. Побудь со мною.
Я так давно тебя люблю…
Может быть - через поэтизацию цыганского мелоса у Чайковского: с «Песней цыганки» романс Шапорина роднят даже такие детали, как ладовый колорит - использование фригийских оборотов со второй низкой ступенью. Однако романс Шапорина отнюдь не стилизация цыганской лирики, даже в том смысле, в каком этот термин можно отнести к «Песне цыганки» Чайковского. Это вокальный вальс-поэма, широко и свободно развернутый, с контрастным сопоставлением эпизодов, то приближающихся к бытовому жанру, то удаляющихся от него. О связях с цыганской лирикой здесь надо упомянуть лишь как о средстве конкретизации образа.
Пятый и шестой романсы («За горами, лесами» и «Медлительной чредой») - лирическая кульминация цикла. Оба романса посвящены воспоминаниям о прошлом, но одно и то же чувство находит в них совсем различное
Два названных романса объединяются не только по своему положению в общей композиции цикла, но и потому, что они являют собой своеобразное контрастное единство . Они противоположны не только по характеру выражения эмоции, что уже было нами отмечено, но и по типу мелодического мышления.
«стр. 161»
Впечатление особой эмоциональной яркости кульминации романса «За горами, лесами» создается еще и потому, что начинается романс совсем иначе: сдержанно, даже затаенно. На фоне равномерного «плетения» мелодических голосов фортепианной партии голос певца негромко и неторопливо, как бы «про себя» роняет первые фразы. Мелодия только очень и очень постепенно формируется из этих полуречитативных фраз, приобретает широту и напевность. Тематически яркие звенья находятся не в начале мелодии, как это чаще всего бывает, а в продолжающих фразах:
«стр. 162»
Такой тип мелодического развития более характерен не для романса, а для оперного монолога-ариозо. Чайковский применял его в самых интимно-лирических моментах - в письме Татьяны, в романсах «беседах наедине с собой», как, например, «Нет, никогда не назову», «Я с нею никогда не говорил».
Обратим внимание в приведенном выше примере на нисходящее от терции лада звено мелодии, а также на восходящую квинтовую интонацию с последующим ходом вниз на секунду.
Эти интонации в дальнейшем своем развитии как бы выносятся «на гребень волны», приобретают значение
«стр. 163»
тематического импульса . Та«, квинтовая интонация в расширенном виде становится в романсе Шапорина исходной интонацией эпизода molto cantabile, а нисходящее движение от терции (теперь уж мажорной терции) лада продолжает развитие мелодии, получившей широту и полнозвучность и далее - вплоть до краткой репризы - все более крепнущей и расширяющейся, особенно в эпизоде Cantabile con anima:
Как видно из данного примера, тематическая значительность, «весомость» интонаций голоса сразу же сказывается на соотношении вокальной и инструментальной партии. Если в начале романса голос как бы вплетался в инструментальную ткань (ее мелодические голоса то дублировали голос, то обгоняли его, то запаздывали), то в кульминации фортепиано мощно и ярко подхватывает мелодию, усиливает ее. А в репризе восстанавливается их прежнее соотношение.