Мастерская пряток
Шрифт:
Сидоров с заплывшими глазами, обрюзглый, возмущал Марфушу, и она смотрела на него с ненавистью. Наконец он бросил икону и начал перекладывать дрова около печки. Марфуша насторожилась, заметив, как побледнела барыня.
— Здесь дрова для сушки. Дворник колет и приносит в дом. Сырыми дровами печь не растопить, от угара можно погибнуть! — Марфуша требовательно посмотрела на дворника. — Степан, подтверди, что правду сказываю.
Дворник Степан выступил вперед и, искательно заглядывая в глаза Марии Петровне, поклонился.
Против обыкновения, дворник с большой окладистой бородой был трезвым.
Офицер заглянул в чуланчик, увидел и там тщательно сложенные дрова. Что за чертовщина! Сколько же требуется дров в этом доме… Подумал, испытующе посмотрел на Марию Петровну и коршуном бросился в чулан. Сидоров ему помогал. К кухонному столу, к возмущению Марфуши, полетели березовые поленья. Первым упал кругляк в белых разводах с сучками, пахнувший смолой.
С виду полено как полено. Но в кругляке находился тайник, о нем знала одна Мария Петровна. Если не считать мастера, который его делал. Коли раскроют тайну полена, ее ждет долгий арест, а то и каторга. Полено было непростое.
Со стуком падали дрова на пол кухни. Марфуша провожала каждое полено глазами и сокрушенно качала головой. Нечего людям делать — дворник уложил чин по чину, она подмела пол, а эти архаровцы все разбросают и уйдут. Злодеи, одним словом!
Теперь на середину кухни летели пыльные корзины, плетеные сундучки, о существовании которых в доме забыли. «Надо же, — удивлялась Марфуша, — все раздобудут, все раскопают. Плохо дело… Прошлые разы в чуланы не заглядывали».
Мария Петровна хмурилась и беспокоилась. Почему с такой тщательностью ведут обыск? Неужто о транспорте полиция разнюхала?! У офицера злое, хищное лицо, словно идет по следу. Березовый кругляк подкатился к ее ногам. Беда-то какая! Здесь секрет! Мария Петровна почувствовала, как бешено заколотилось сердце. Но лицо оставалось невозмутимым, не сделала ни единого жеста, который бы выдал ее волнение, не бросила неосторожного взгляда. Потом тихонько вздохнула — слава богу, на кругляк не обратили внимания.
И опять в чулане возня. Дворник принес преогромные, как показалось Марии Петровне, крючья. Значит, половицы будут поднимать. Под половицами, которые тщательно уложил ее товарищ, в клеенку запрятаны последние номера газеты «Искра». Листики небольшого формата напечатаны на тонкой бумаге, а силу имеют огромную. Газету засунули в клеенку, сверток запрятали глубоко и припорошили землей со щепой, словно лежал здесь сто лет. Конспирация! Законы ее Мария Петровна хорошо изучила. К счастью, на этот раз ничего не обнаружили. Вот и офицер вышел из чулана, и Сидоров, который, как злой дух, всю ночь маячил перед глазами, отряхивал землю с колен.
— Марфуша, попросите Степана уложить дрова… На такой беспорядок и смотреть неприятно… — Мария Петровна зевнула, прикрывая рот ладошкой. Она устала от напряжения, устала от ожидания беды и волнений.
— Хорошо, барыня! — ответила Марфуша и удивилась: барыня никогда в такие мелочи не вмешивалась, но возражать не стала. Значит, есть какой-то умысел в ее словах.
Марфуша
— Пора, господа хорошие, и честь знать. Нужно самовар ставить и барина в управу провожать! — Марфуша стала кочергой выгребать золу из печки, стараясь, чтобы пыль попала на бесстыжего Сидорова. «Словно кот по ночам ползает по подполу — нехороший человек-то какой!»
Офицер нахлобучил на голову фуражку. Подошел к зеркалу, висевшему в круглой раме в прихожей, и поглядел на себя. Наклеил на губы улыбочку и сказал сладким голосом Марии Петровне:
— Все закончилось вполне благополучно — душевно рад! Честь имею! — Он приложил руку в перчатке к козырьку фуражки. — Разрешите откланяться.
Сидоров недовольно хмыкнул, потуже застегнул широкий ремень, оглянулся кругом и, перешагивая через дрова, направился к двери.
За ним потянулись и другие жандармы. Шествие замыкал дворник Степан. Он виновато растопыривал руки и старался поймать взгляд Марфуши.
— Значит, все раскидали, разбросали — и до свиданья! — Марфуша с трудом подавила гнев. — Нет уж, помогите дрова собрать…
— Успокойтесь, Марфуша! — Мария Петровна зло прищурила глаза. — При существующих порядках расстаемся с господином ротмистром ненадолго… Я вам уже советовала попросить Степана помочь…
— Квартиру разворошили, словно муравейник в лесу! — Марфуша с сердцем громыхнула кочергой и направилась к двери, чтобы закрыть за непрошеными гостями. — Степан, приходи через часок…
Мария Петровна извинений офицера не приняла и ушла в детскую, не ответив на его поклон.
ДВОРНИК СТЕПАН И МЕШОК
Осень стояла холодная. Утрами моросили дожди, вода с шумом стекала по водостокам, унося опавший лист. С деревьев падали капли дождя и повисали на острых листьях. Трава, омытая дождем, казалась ярко-зеленой, словно весной. По дорожкам прыгали воробьи, важно разгуливали вороны.
Мария Петровна собрала девочек и, по совету Василия Семеновича, весьма довольного, что этот день она проведет в семье отправилась гулять в городской парк.
Марфуша сокрушенно качала головой — все не как у людей. В хорошую погоду она шастает по городу, а в дождь ведет девочек гулять. Правда, она вырядила их в калоши и теплые шарфики, не слушая уговоров Марии Петровны. Не дай бог заболеют, кому ухаживать? Вот то-то и дело… Василий Семенович в таких делах не советчик, сам хворый и с дивана не слезает. В его болезни она винила Марию Петровну и книги. С Марией Петровной поделать ничего невозможно… Что касается книг, то книги Василию Семеновичу давным-давно пора бросать… Есть служба, и хватит. Дома читать книги ни к чему. От них, проклятых, не только глаза болят — стекла у очков такие толстенные, — но и чахотка… Все зло в книгах, за которые не просто ругают, но и ссылают на каторгу в рудники. При мысли, что тихого и скромного Василия Семеновича, который мухи не обидел и вечно лежит с компрессами на груди, когда Мария Петровна бегает по городу, могут заковать в кандалы, — сердце Марфуши разрывалось от горя. Она ненавидела книги, считала, что от них все зло.