«Мастерский выстрел» и другие рассказы
Шрифт:
Юртсе почувствовал, что ему не хватает дыхания. Глаза застилал гной или что-то еще, в горле запершило. Что такое лепечет этот чертов Петри? Мотоцикл ведь покупали в складчину, вместе, очередность пользования им установили по справедливости. И чтобы ездить на нем, не требовалось ни спрашивать разрешения, ни давать его. А теперь… У старшего брата провал памяти. Юртсе хотелось врезать
— Понял ты? Кивни. Хорошо, но какого черта тебя понесло на магистраль? Договорились же, что… О'кей, я не упрекаю.
«Шел бы он уже!»
— Мне пора идти, обеденный перерыв кончается, — сказал Петри, будто услыхав, о чем подумал Юртсе.
Юртсе закрыл глаза, чтобы тот сообразил поскорее убраться. Он толком и не заметил, когда Петри ушел. Клонило в сон.
Звуки доходили до него, как сквозь фильтр. Говорила пожилая женщина, и Юртсе с трудом раздвинул тяжелые веки. Глаза двигались слишком медленно, но все же нашли говорившую. Возле кровати Харью стояла полная, круглощекая женщина в полинявшем коричневом пальто. На нем что-то поблескивало, вроде капель воды.
— Хозяин приехал с грузом рыбы и остался продавать. Я и сбежала. А то вечером у меня уже сил не будет прийти.
Она села на край кровати Харью. Спросила его о самочувствии, и он ей ответил. Женщина держала что-то, завернутое в клетчатую бумагу. Она развернула ее. Юртсе показалось, что пахнуло дымом.
— Выбрала из того, что он привез. — Женщина улыбнулась. — Сказала, что для Лаури. Хозяин еще велел передать привет. Ешь теперь.
Она отщипывала маленькие кусочки из пакета и совала их в рот Харью. Он долго пережевывал каждый кусочек. Похоже, у него не было зубов. Женщина время от времени поглядывала через плечо:
— Дашь потом сига и парнишке.
— Да он не может жевать, разве не видишь?
Женщина повернулась, чтобы рассмотреть получше, и запричитала:
— То и дело несчастные случаи, и в газетах все время… Ой, боже, и такой молодой!
Потом она опять повернулась к Харью и начала возиться с пакетом. Юртсе догадался, что за капли у нее на пальто. Это же рыбьи чешуйки! Она с раннего утра продает рыбу на рынке, стоит в мороз и в жару
Юртсе казалось, будто кровь в жилах повернула вспять и сквозь поры прыщет наружу морфий. Дрожь поднималась от пальцев ног, словно на них плеснули ледяной водой. Усталость мгновенно пропала. Он яростно рванулся вперед. Голова легко приподнялась с пропотевшей подушки, глаза видели, уши слышали. И именно тогда в палату вошла Сари.
Но как раз в этот момент мускулы отказали ему. Лектор, встревоженный, уже был на ногах, позади него стоял однорукий. Они волновались, как бы с ним чего не случилось. Юртсе мягко упал на подушку и погружался, погружался…
Сари стояла рядом и трогала ему лоб. У нее была теплая рука. Ее губы двигались, но слова доносились будто издалека, и все же они были слышны.
— Вчера ты спал, — сказала она.
«Желтые розы, — догадался Юртсе. — Голубые ей негде было достать. А то наверняка принесла бы голубые. Она такая».
За спиной Сари появилась откуда-то сестра. Сари пришлось посторониться. Сестра улыбалась, но не кому-то отдельно, а как бы всем сразу, и было понятно, что она при исполнении своих обязанностей.
Юртсе снова попытался подняться. Нужно сказать Сари, нужно, чтобы она знала. Сестра не так поняла движения Юртсе, его ерзанье, и принялась уговаривать:
— Ну, Юкка, ты же не боишься одной маленькой операции. Это же будет быстро, раз-раз… и все уже сделано. Ну, поехали.
Юртсе сдался. Кровать дрогнула и покатилась. Сари
шла рядом. Юртсе вывезли в коридор. Сари остановилась в дверях и помахала. Юртсе с трудом повернулся на бок, чтобы лучше видеть. Сломанная кость рвала внутренности, но это лишь придавало ему силы.
— Сари! Скоро я избавлюсь от этого, проснусь… скоро… и я начну… что-то делать. Сари. Совсем скоро…
Уже издалека он увидел, как изменилось выражение ее лица, и догадался: она поняла.