«Мастерский выстрел» и другие рассказы
Шрифт:
Запах биточков рвался из двери наружу. В кухне дух жареного мяса забивал все другие запахи. Мать выхватывала вареные картофелины из кастрюли прямо пальцами. Бабушка уже сидела за столом на своем постоянном месте и покачивалась вперед-назад. Рядом с ее тарелкой лежали таблетки — две красных, одна зеленая и одна белая. У бабушки было больное сердце и другие старческие недуги.
— Руки-то чистые? — спросила мать, как обычно.
— Сперва помолимся, — сказала бабушка и встала. Она пробормотала трапезную молитву, а в заключение сделала реверанс. К этому все уже так привыкли, что не считали даже чудачеством. Затем она взяла со стола таблетки и проглотила по одной.
— Заказал
Отец глянул на мать, держа на вилке картофелину. По выражению его лица было видно, что он терпеть не может, когда мать твердит ему одно и то же. Но ответил он все-таки совершенно спокойно:
— Есть еще время.
— Была бы своя сауна, не надо было бы к соседям ходить.
— Там уже другие строители успели начать.
— Другие?
— Гнездо строят. Туда, на старое место, лепят, на стропилину над крыльцом. Ласточки.
— Ух ты! — воскликнула бабушка. Она хлопнула в ладоши, и живот ее колыхнулся под клетчатой юбкой.
— Что это с бабушкой? — вскинулась мать.
— Да ведь это предвещает младенцев. Знать, ты, Паси, наконец-то получишь братика. Ласточки всегда во всем мире предвещают детей. Попомните мои слова.
— Ничего они не предвещают, — пренебрежительно заметил отец.
Картофелина во рту Паси оказалась слишком горячей, пришлось быстро запить ее молоком.
— Как было в прошлый-то раз? — продолжала бабушка гнуть свое. — Ласточки слепили гнездо, и почти через год родился Паси.
Мать странно хмыкнула и посмотрела на отца. Он наколол кусочек хлеба на вилку и подбирал им с тарелки соус, чтобы ни капли не пропало, поэтому не смотрел ни на мать, ни на бабушку. Отцу не всегда нравились бабушкины замечания. Но она знала удивительные вещи. Бабушка умела, например, по приметам в небе предсказывать дождь, и ветер, и заморозки. Когда-то она предсказала войну, потому что белку угораздило оказаться на березе, росшей во дворе. Даже о смерти людей бабушка знала наперед, почему же ей не знать и о рождении.
Бабушкино замечание опять пробудило у Паси надежду, что у него будет маленький братик. Не раз Паси допытывался у матери, почему у него нет брата, как у Юртсе, или хотя бы сестренки, как у Кайтсу Кольйонена. Мать всегда отвечала уклончиво, меняла тему разговора. К отцу не стоило и обращаться. Он при таких разговорах начинал покашливать. Это означало, что он может и вспылить, если не сумеешь вовремя прекратить расспросы.
В послеобеденные часы Паси выстругивал попеременно то кораблик, то рогульку. Мысли его все время вертелись вокруг того, как изменилась бы его жизнь, если бы появился маленький братик. Конечно же, пришлось бы иногда присматривать за ним, оставаться при нем именно тогда, когда Юртсе, Луковица и Кольйонен отправятся на Луотсарискую свалку охотиться на крыс, или пойдут в лес искать гнезда, или на Колмихааре — ставить перемет. Даже выбраться с ними поплавать и понырять Паси сможет не всегда, ведь он даст обещание заботиться о маленьком братике, как только тот появится. Паси решил, что научится вытирать ему нос, сажать на горшок, будет предостерегать его от всяких глупостей и следить, чтобы он нечаянно не затоптал материнские астры и львиные зевы.
Хлопот с ним, с маленьким братиком, хватало бы. Но они могли бы делать вместе и много интересного. Паси был мастер на выдумки. Они ходили бы вдвоем на берег реки под ивы ловить плотву для кошки. Своему братику Паси показал бы лучшие места для рыбалки. Он научил бы его пускать «блинчики», лазить по деревьям, «навешивать банан» и мухлевать в карты. Они были бы друзьями, и Паси защищал бы его, если бы Кольйонен или парни с улицы Туули осмелились приставать к нему.
Как-нибудь темным вечером можно
Да будет известно всем колъйоненам и другим, что младший братишка Паси — случай особый.
Через несколько дней кораблик был почти готов, не хватало только мачты, и теперь Паси точно знал, для чего и для кого этот кораблик предназначается. Но возник новый план: смастерить из ящика для яблок грузовик. Такой же, как отцовский «Контио-Сису». Колеса у Паси уже имелись. Он когда-то снял их с выброшенной на свалку детской коляски. На всякий случай. Теперь он знал, куда их приспособить. В грузовике можно возить младшего братика, если он устанет в их походах.
Однако сначала надо было сделать рогатку. Кольйонен уже дважды приходил и звал Паси поохотиться на крыс. Луковица болел корью, а Юртсе уехал в лагерь. Кольйонену не хотелось идти одному. Ему нужен был кто-нибудь, перед кем он мог бы показать класс.
Но затея с рогаткой чуть было не провалилась в самом начале. Однажды в сарай неожиданно зашел отец. В самое последнее мгновение Паси удалось спрятать рогульку, но кусок велосипедной камеры остался на верстаке. К счастью, отец не обратил на это внимания. Он лишь взял готовый кораблик, повертел его так и сяк, спросил:
— Когда пойдешь пускать?
Паси не ответил. Отец, прикрыв один глаз и тоненько насвистывая, рассматривал кораблик, держа его в вытянутой руке.
— Хорош!
— Может, его будет пускать кто-нибудь другой. Когда-нибудь потом.
Отец внимательно посмотрел на Паси.
— Ты не очень-то верь бабушкиным историям. Я ей сказал, пусть прекратит плести небылицы.
Но Паси был уверен, что бабушка не врала. Вечером он опять сидел у нее в комнате. Она рассказывала разные разности о ласточках и о том, что, если они начинают строить гнездо, наверняка и в доме появится ребенок. Уж бабушка-то знала. У нее самой было шестеро детей.
— Так оно и есть, Паси. Более верной приметы и не бывает, — утверждала бабушка. — Но вот что заруби себе на носу: оставь гнездо в покое. И самих ласточек теперь нельзя тревожить. А то еще покинут гнездо и улетят.
После этого разговора Паси стал опасаться, как бы отец, наконец, не привез во двор на грузовике те доски и не принялся стучать и громыхать в старом домишке. Но отцу было не до сауны. Он целыми днями был занят на перевозке гравия, иногда даже вечером и по выходным. Нужно было выплачивать деньги, взятые долг на строительство нового дома.
Вскоре Паси поймал себя на том, что слишком часто поглядывает на старый дом во дворе, прямо-таки сторожит его. Из окошка сарая была хорошо видна пара ласточек, носящих в клювиках стебельки и комочки глины. Несколько раз Паси подкрадывался к крыльцу и, тихонько сидя в углу, наблюдал, как птицы лепили гнездо. Он мог бы сидеть там сколько угодно, если бы мать не звала его: то поесть, то сходить в магазин, то полоть морковь, то еще по какому делу.
Однажды кошка Меке неосторожно подошла слишком близко к крыльцу старого дома. Оно и понятно: кошка все еще не привыкла как следует к новому дому, и старый был для нее более родным. Но Паси счел, что Меке должна держаться от старого домишка подальше, хотя бы этим летом. Он безжалостно задал кошке нагоняй, и Меке, поджав хвост, тут же шмыгнула под куст крыжовника, а мать заворчала на Паси: