Мать-одиночка для магната
Шрифт:
Предусмотрительно оглядываясь, я решаю двигаться вправо. Осматриваюсь. Стены отделаны деревом с резьбой, инкрустацией и декорированы картинами. Широкий проход ярко освещен, а от наличия встречающихся по пути дверей рябит в глазах. В какую из них прикажете стучаться?
Мысленно перекрестившись, стучусь в одну. Затем в следующую. Нет ответа.
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я принимаю здравое решение спуститься вниз.
– Кто разрешил тебе находиться здесь?
Знакомое громыхание раздается за спиной. Я вытягиваюсь по струнке от шока, как будто меня застигли врасплох за коварным преступлением. На свой
Породистый жеребец смеряет меня гневным взором, запустив ладони в передние карманы брюк.
У меня назревает логический встречный вопрос.
– Разве это запрещено? Прощу прощения, я не знала.
– Ты здесь работаешь. Ты обязана, - подчеркивает рыком, - знать, куда не следует соваться. Прислуга не имеет права подниматься на второй этаж без моего разрешения.
Неужели девчонка затеяла для меня подставу? Ну а я повелась, как наивная дура. Впредь буду осмотрительнее.
Отвлекшись от его впечатляющей мускулатуры, сокрытой под белоснежной тканью, я подмечаю внешнюю небрежность хозяина особняка. Нижний уголок рубашки торчит, ширинка не до конца застегнута, да и верхние пуговицы расстегнуты. Мои скудные дедуктивные способности подсказывают, что господин Каррас был не один. Вероятно, расслаблялся в компании своей избранницы, о которой мерзавка, подставившая меня, нелестно отзывалась.
– Ты здесь новенькая и дважды умудрилась облажаться, - брюнет смотрит на меня из-под надвинутых бровей совсем не добрым взглядом. Дважды? Я думала, мы разобрались со случаем в машине.
– Учти. Третьего раза я не потерплю, и старик тебе не поможет.
– Приношу свои извинения, - чеканю я, без потери достоинства выдерживая напор его обжигающих раздражением темных глаз.
Гавнюк он все-таки, а я так нахваливала его пирог… в мыслях, естественно.
– Сладенький, с кем ты опять ругаешься?
– звучит женское хныканье.
– Ни с кем, - едва шевелит напряженным ртом Александр.
– Тогда возвращайся ко мне, - елейно мурлыча, его подруга выставляет вперед руки, демонстрируя изящные запястья с увесистыми золотыми украшениями на них. Властно схватив брюнета за ворот, женщина утягивает господина Карраса в комнату.
Я вздрагиваю, когда за ними громко захлопывается дверь.
Родинка…
На ее предплечье родимое пятно в форме звезды.
Или мне почудилось?
Я жмурюсь, сжимая пальцами переносицу.
– Ты переутомилась, Вера, - утешаю себя, однако голос предательски сипит.
– Просто переутомилась и видишь всякое.
У Златы, моей сбежавшей младшей сестры, точно такая же родинка.
Глава 5
ВЕРА
Ну и какого лешего я маюсь ерундой?
Второй час ночи. Вместо того чтобы крепко обнимать подушку и пускать слюнку, видя сладкий сон, я пялюсь в экран телефона. Потирая уставшие глаза, дочитываю двадцать какую-то по счету статью о цинике Александре Каррасе.
Он, кстати, грек только по материнской линии. Его отец был бизнесменом родом из России, и во время деловой поездки в Афины встретил Эвджению Каррас - наследницу крупного автоконцерна. Как гласят развлекательно-новостные порталы, они сыграли свадьбу
Ничего, кроме восхищения, история матери Александра у меня не вызывает. Недосягаемая богиня с колоссальными амбициями. Жаль, что мое уважение не распространяется на ее сына, рожденного с платиновой ложкой во рту. Он работает на Эвджению и готовится в будущем занять ее пост.
Я зеваю в ладонь, закрываю вкладки в браузере и откладываю телефон. Перекладываюсь на бок, снова берусь за мобильник, чтобы проверить, не забыла ли поставить будильник, взбиваю подушку и настраиваюсь на сон. Не идет. В голову лезет назойливое чувство, что я полная неудачница и за свои двадцать семь ни черта не добилась. Ни квартиры, ни машины, ни стабильной работы. Я плыву по течению и изо всех сил пытаюсь не утонуть.
Я хочу, чтобы дочка мною гордилась.
И хочу гордиться собой.
Может, еще не поздно твердо встать на ноги?
Я жалею о времени, потраченном на веру в другого человека, а не в собственные силы. Когда Сережка забрал меня в Москву, он обещал нам с Манькой весь мир. О пустозвонстве я прочуяла не сразу, и это стало моей роковой ошибкой. Я его не виню. Нет, виню, но по большей части себя за отказ вовремя вытащить вату из ушей и снять с глаз розовые очки.
– Да что б тебя, Вера, - со вздохом я переворачиваюсь на спину и раздраженно смотрю в белый потолок.
Сбрасываю с ног одеяло и поверх растянутой футболки для сна надеваю старую рубашку. Прогуляюсь немного. Заглядываю в комнату к Машке, затем выхожу на крыльцо. В этом месте словно звезды светят ярче. Бриллиантовой крошкой усыпано бездонное небо.
– Ах!
– восклицаю я, заметив падающую.
Доля секунды - и метеор растворяется в ночи.
Огорченно притоптываю ногой. Я не успела загадать желание.
А что бы загадала, если бы была уверена, что сгорание случайного космического тела поспособствовало бы этому?
Миллиард? Крепкое здоровье для себя и Машки? Машину времени, чтобы вернуться на пять лет назад и не дать младшей сестре трусливо сбежать? Я скучаю по этой дурынде. Где она? В порядке ли? Счастлива ли? Сожалеет ли о том, что бросила Машу?
Злата - ее родная мать, но Манюня этого не знает. Зовет мамой меня.
Сестра забеременела в восемнадцать, родила и, испугавшись ответственности, дала деру. Бесследно пропала, оборвав все контакты. Вычеркнула нас из своей жизни. Ее друзья говорили, что вроде как уехала в Москву. Родной отец Машеньки - человек без лица и имени, некто в сером. Злата о нем никогда не рассказывала. Мы вообще с ней отдалились после смерти родителей. С горем пополам я разрывалась между учебой и работой, заботясь о младшей сестре, но она этого не ценила, не помогала, все рвалась, наоборот, от меня.