Мать Печора (Трилогия)
Шрифт:
– Не будет, - говорит Колосов.
Покричали-покричали мужики, а потом выступил брат Константин.
– Вот что, мужики, - говорит.
– Кто из вас на низу один ловит? Никто. Собираетесь вы ехать, так уж всегда сговариваетесь один невод с другими. Да и то еще мало. Чтобы спокойней ловить, друг друга не гонять, ведь вы из веков вместе ловите. Съезжаются два-три невода и ловят в одну кучу, и каждый хочет в эту кучу побольше принести. А потом делите по паям. Так чем же вам коллектив плох? Ведь это одно и то же.
– Нет, - говорят, -
– Общий невод, - говорит Константин, - нам не в диковинку. В безрыбный год разве мы не делали большого невода? Вон Фома - он рыбак не последний - сшивался большими неводами с Солдатом: сто двадцать сеток вместе вбухают, зато с самого дальнего субоя рыбу достанут. Тут прямая выгода.
Колосов еще объяснил, что коллективу не надо будет печалиться, как снасти заводить: коноплю, мочало, веревки - даже в кредит может государство все отпустить.
Константин первым записался.
– Сколько, - говорит, - нас ни наберется, а работать коллективно будем: общий горшок гуще кипит. Пример подадим, а там люди сами увидят пользу и к нам же придут. Почин - дела половина.
За Константином тут же записался Иван Коротаев, за ним - брат Алексей, за Алексеем - сын мужа Прокопий. На них глядя, потянулись в коллектив и братья Шевелевы, Евгений да Михайло.
В этот вечер запись на том и кончилась. Кто вступил - сказал, сколько у них будет паев. У кого сколько в семье работников, столько и паев. Тут же стали намечать, кого ставить председателем, кого хозяйственником, по-теперешнему - завхозом. В председатели поставили Константина. Он перед этим ездил на курсы счетных работников да и, кроме того, был главным заводилой в этом деле.
Те, кто не записались, уходя с собрания, судачили:
– Ну, этот коллектив долго не устоит. Собрались с бору да с сосенки, все прахом и пойдет.
А я говорю:
– Вступила бы и я в коллектив, да уши выше головы не бывают. Больше мужа не станешь. А вот у меня сколько ребят, так я их выращу да свой коллектив сделаю...
На тех же днях коллективщики съездили в Оксино и привезли оттуда два воза добра: конопли, ниток, мочала, смолы. Сети вязали уже коллективно, по паям, кому сколько положили. Приглашали работать и других. Тогда у нас по большим праздникам и первые субботники пошли. Константин беседу соберет, объяснит и тут же записывает всех, кто хочет помочь коллективу. На другой день и соберутся. Первый субботник был в самую пасху. Приглашал Константин и меня. А муж бога боялся, ворчит:
– В пасху христову пойдешь поредню вязать! Мало еще хвораешь, так хочешь божье наказанье накликать?
– Ну, - говорю, - а если на пасху не пойду работать, так разве не буду хворать да охать? Может, и ребят больше носить не буду? Бог все равно мне зыбку-то ни
Днем-то все же не утерпела. Думаю, хошь посмотрю схожу, за посмотренье меня бог не убьет. Да и бабы зовут:
– Пойдем, Маремьяна, хоть песен нам попоешь.
Пошла. Песни пела, да и без дела не сидела: на иглы нитки мотала. Поработала, меня и на угощенье пригласили. Константин нам и чай и обед придумал. И время весело провели, и дело сделали. Вечером и пляску девки устроили. Только тогда я уж домой ушла, чтобы муж не пенял.
Весна пришла, коллективщики и сети и лодки смолят. Тут к ним и другие потянулись. Мужики все вступили в коллектив, кроме Семена Коротаева, Егора Шевелева, Тюшина и моего мужа.
– Какие мы коллективщики, - говорит муж.
– Молодым-то, тем, может, и нужно, а уж мы, старики, как жили, так и доживать будем.
Я только поддакивала. К своим коровам когда идти надо, так и то ждала мужа, пока с улицы придет да отпустит. А иной раз все же заупрямлюсь.
Андрюша как-то ногу вывихнул. Муж и набросился на меня:
– Вот напротив-то бога идешь, он тебя и наказал.
– Согрешила, - говорю, - так бог не забыл, наказал. А пить да есть мы каждый день хотим, так он небось не помнит.
Про бога я смело рассуждала. И никогда-то я с ним большой дружбы не имела: он меня не знал, так и я его не особенно признавала.
10
Весной коллективщики пошли на свою первую путину. Мой муж ушел на низы еще раньше. Я за хлопотами не успела братьев проводить, вышла на берег, жду, когда мимо поедут. Вот и плывут они. На передней лодке на носу флаг поставлен. Константин помахал мне шапкой, и уехали. В тот день я второй раз за всю свою жизнь красный флаг увидела. Первый раз с красным флагом ходили, когда ликпункт у нас открывали.
Летом коллективщики вернулись довольные. Жили они на путине как следует, не спорили. Добычу привезли хорошую. Ловили они там на два невода, как раньше, сообща, так и теперь дело шло. Только теперь у них, кроме кормщиков, еще главный был - председатель коллектива, мой брат Константин.
Муж с низу вернулся недоволен.
– Нынче, видно, не нашему брату ловить. Все хорошие тони коллектив занял. И все Константин впереди.
Пришли коллективщики да и снова за работу. Недалеко от Голубкова стали они семгу плавать теми же неводами, с которыми на низ ездили. Мужу стало не с кем ловить, а один не поедешь, ну и занялся он сенокосом.
– Люди промышляют, а ты смотри, - ворчит Фома.
– А ты, - говорю, - не смотри, лови вместе с ними.
– Нет уж. Пусть уж Костя семгу ест.
– Костя, - говорю, - тихонько глядит, да далеко видит. Раз время идет такое, что бедняк с бедняком, без богатых, вместе работают, так и тебе от бедняков сторониться не надо.
Муж хлопнет дверью и уйдет. А я вздыхаю: воля не своя, руки связаны. Глядя на коллективщиков, завидовала я им.
Тут пришел на побывку из Красной Армии сын мужа Федор.