Мать Сумерек
Шрифт:
— По вашим двум или вообще по всем? — уточнил Хабур, принимая бумагу.
— Начни с севера, там поглядим. Едва ли до нас есть кому-нибудь дело.
— Мой вождь, — в кабинет Маатхаса ворвался Ниим, — гонец от Руссы, — заявил блондин, передавая Сагромаху запечатанный пергамент.
Сагромах благодарно кивнул, поднявшись, взял письмо, развернул. Быстро пробежал глазами.
— Честно сказать, в последние годы Яфур стал вполне достойным соседом, — протянул он. — Жаль. Надо сообщить тану. Она
— Видел её на псарнях около часа назад. Прикажете отыскать?
— Подожди-ка, — влез Хабур. — Я правильно понял? Гайер унасле…
— Тан! — врезавшись плечом в дверной косяк, влетел Аргат — рослый, взъерошенный, испуганный. Аргат прошел с Маатхасом всю Бойню в авангарде, руководя его «воителями неба», и едва ли прежде Сагромах видел сподвижника таким.
— Ар….
— Тану, — выдохнул тот, окончательно бледнея.
Сагромах взвился немедленно, бросился к двери. Облокотившись на проем, Аргат пропустил тана в коридор.
— В первом же гостевом покое! — крикнул Аргат вслед. Только сейчас он позволил себе перевести дыхание.
— Что стряслось? — гаркнул Хабур, но прежде, чем Аргат успел ответить, Ниим ухватил того за плечо.
— Не знаю, — отозвался Аргат, поглядев на блондина. — У неё кровь. Мы были на псарне, Мантр донес её, я помчался искать лекарей и тана.
Ниим коротко кивнул, отодвинул Аргата, рванул. Теперь Хабур опустил руку на плечо товарища.
— Переведи дух, — мрачнея, сказал он.
Аргат оглянулся. У него были невероятного оттенка насыщенно синие глаза.
— Лекари уже должны быть там, — зачем-то обронил он. Хабур промолчал.
— Бану! — Маатхас отыскал нужную комнату без труда: в чертоге усиливалась суматоха, на первом этаже стоял удушливый запах паники.
— Бану!
Позвал Сагромах снова, влетая в спальню. И замер, белея на глазах. Дрожащие губы не производили ни звука.
— ПРИВЕДИТЕ ЕЁ В ЧУВСТВО!! — орал Гистасп. Тахбир был здесь и выталкивал за дверь плачущую Иттаю.
— Папа, — на голос стонущей на простынях матери выбежали близнецы Шиимсаг и Шинбана.
Сагромах не шевелился, глядя на лекаря. Тот устроился меж раздвинутых танских ног, и его руки, как кровать и пол под таншей, багровели густыми пятнами. Помощники и повитухи суетились над Бану, делая все возможное.
— БАНУ! — заорал Сагромах, рванув вперед и упав на колени. — ЧТО С НЕЙ?! — обернулся он на врача.
Лекарь коротко глянул на Сагромаха, потом в дверь и опять на тана:
— Уведите отсюда детей.
В прошлый раз голос его был гораздо более обнадеживающим и бодрым. А от такого тона…
Сагромах потерял дар речи.
— Уведите детей, тан! И вы, все остальные, вы тут ничем не поможете! — заорал лекарь. — Где вода?! Почему еще не принесли?!
Видя,
— Шухран, — позвал ахтанат, и телохранитель Бансабиры вывел детей в коридор.
— Что с мамой? — насупившись, уставился Шиимсаг на Шухрана. Ответить ему никто не мог. Туда-сюда бегали служанки, помощницы и помощники лекаря. Задыхаясь, стенала Бану.
— Еще же… почти месяц… — абсолютно бессмысленно выдохнул Сагромах.
— Сагромах, возьми себя в руки! — настоял Тахбир, но тот был абсолютно невменяем.
— Мне надо вернуться, — пригвоздил тан.
— Отец, — в коридоре показался Гайер, уже вполне рослый девятилетний мальчик с глазами Эданы Ниитас на лице, наследованном от Яфура Каамала. — Что с мамой? — он попытался заглянуть за спину Сагромаха. Видно не было почти ничего — без конца бегали какие-то люди — но обилие красного не могло ускользнуть даже от слепого.
Глаза на детском лице стали неестественно большие.
— Мама умрет? — тихо и твердо спросил Гайер. Шухран выкатил на ребенка глаза: у него нет никаких для него ответов. Только страх.
Услышав вопрос, Шинбана подошла ближе к отцу и, вцепившись в его бедро, заплакала. Сагромах безотчетно положил ладонь ей на темечко, но даже не взглянул.
— Она не умрет, — прошептал ребенок, всхлипывая. Это немного отрезвило.
— Маме не хорошо, Гайер, — отозвался Шухран. — Она вскоре поправится, — заявил убежденнее, чем верил сам.
Тахбир, видя происходящее, терял терпение.
— Уведи детей, Сагромах! — зашипел он. — Им страшно.
Сагромах стоял, как прибитый гвоздями. Тахбир вскрикнул:
— Они видели мать в крови! Сейчас им особенно нужен отец.
— Мне надо вернуться, — тупо повторил тан.
Тахбир поджал губы, сжал челюсти, перевел дыхание — и от души приложил Сагромаху в челюсть. В другой ситуации тан свалился бы от звона в ушах, но сейчас лишь тряхнул головой.
— Отведем их вместе, и ты о них позаботишься, — прошелестел Са.
— Хорошо.
Мужчины увели детей, отдав на попечение женщин. Шухран обещал бдеть на страже под дверью и, чуть-что, немедленно дать знать.
Когда тан, кое-как успокоив дочь и сына, вернулся, его настиг дикий крик из-за двери, и уже от этого тан испытал облегчение: по крайней мере, она жива. Но как надолго при таких-то болях?!
У дверей за время отсутствия Сагромаха выстроился живой коридор из тех, кому молодая танша была особенно дорога по разным причинам. Сагромах увидел в первых рядах Хабура и Аргата, а рядом с Мантром стоял Гистасп, которого, видать, тоже выперли. Серт, стоявший поодаль, прижимал руки к губам и явно молился.