Мать сыра земля
Шрифт:
Впрочем, это гипотетические рассуждения. Все произошло так, как произошло. И Моргот, вернувшись в подвал и запершись в своей каморке, перебирал в голове, кто может сопоставить его имя и место его жительства. Повалявшись на кровати, он поднялся и перевернул все свои записи на предмет причастности к графитному цеху: копии чертежей, переписанный блокнот Кошева, тетрадь Игора Поспелова, заметки на полях своей записной книжки, выписки из книг, взятых у Сенко, и сами книги.
Моргот собрал все это добро в таз и вынес наверх. Бумага горела до странности неохотно, а бензина у него не было. Пришлось вытащить из таза книги и тетради, а сложенные чертежи развернуть. Мятая тонкая миллиметровка
Он раскрыл последнюю тетрадь на середине и собирался разорвать ее пополам, когда среди длинных химических формул увидел надпись греческими буквами: Игор Поспелов. Огонь в тазу, сожрав очередную порцию бумаги, съежился. Дунул ветерок, выплескивая на траву сухой серый пепел: прах сожженных книг. Зачем он взял их у Сенко? Чтобы сжечь?
Моргот сел на траву, бросил тетрадь Игора Поспелова перед собой и сжал виски руками. Зачем он сжег книги? Чего испугался? Ему показалось, он совершил что-то чудовищное, какое-то гнусное святотатство. Сенко приплачивал алкашам, чтобы сохранить библиотечку какого-то переставшего существовать НИИ «Электроаппарат»… Моргот не хотел играть эту отвратительную роль — самую убедительную роль в своей жизни. Он чувствовал себя разорванным на множество кусочков и не мог собрать себя из этих кусочков. Он неожиданно запутался в собственных масках: циников, флегматиков, гордецов, конспираторов, здравомыслящих мерзавцев и романтических героев. Ему вдруг захотелось узнать, что он на самом деле думает: он сам, а не его маски. Кто он на самом деле? И Моргот не смог ответить на этот вопрос, его сущность распалась на две половины: одна из них подняла с земли тетрадь Игора Поспелова и отряхнула с нее пепел. А вторая — самая убедительная роль в его жизни — требовала сжечь тетрадь немедленно. Страх сжимал ему челюсти и мурашками бежал по спине, а желчная улыбка сама собой кривила губы, когда он вспоминал о том, что четыре папки с грифом «Секретно» ушли из сейфа в кабинете Кошева и проданы не будут.
Салех пролез через дыру в заборе, заметил Моргота и направился к подвалу гордой походкой пьяницы, притворяющегося трезвым. Он был так сосредоточен на этом нелегком деле, что забыл поздороваться.
— Салех! — окликнул его Моргот, когда тот хотел спуститься в подвал.
— А! Здорово! Ну как жизнь? — Салех упорно делал вид, что происходящее воспринимается им здраво и трезво.
— У тебя водка есть?
— Откуда? Ты чего?
Может, водка у него и была, но делиться ею он не собирался.
— Сбегай, возьми литруху, — Моргот привстал и достал из заднего кармана две сотни.
Салех обладал удивительной способностью мгновенно преодолевать расстояния, если видел деньги. Даже если только чувствовал их появление.
— Мы не гордые, — подмигнул он, выхватывая сотни из рук Моргота, — мы сбегаем.
— Только один литр нормальной водки, а не три литра жидкости для обезжиривания поверхностей, понял?
— А то я не знаю, какая ты цаца! — Салех захихикал счастливым смехом.
Пока он бегал в магазин, Моргот убрал тетрадь Игора Поспелова в полиэтиленовый пакет, завязал его
Мы возили Первуню к ушному врачу уже без Моргота, а когда вернулись в подвал, они с Салехом успели набраться так, что оба едва не падали со стульев и орали друг на друга, продолжая философскую беседу.
— Слушай, ты, философ! — Салех лег грудью на стол, пытаясь заглянуть Морготу в глаза. — Ты слишком много думаешь! Тоже мне, рефлексирующий интеллигент!
— И где ты это вычитал?
— Я тоже книжки читал, не надо песен! Не надо думать, что Салех — полное дерьмо. Я в армии политинформации вел.
— Что-то не помогли тебе эти политинформации. Наверное, без души их готовил, а? — Моргот рассмеялся.
— Я? Без души? Я все делаю с душой, если хочешь знать! Только кому она нужна, моя душа? Вот и пропиваю теперь душу… Потому что никому она не нужна.
— А, так вот оно что! А я-то думал, чего это Салех пьет? А он, оказывается, душу пропивает!
— А ты не издевайся. На себя посмотри. Ты-то кому нужен?
— Слушай, Салех, а мою душу хочешь пропить? — Моргот достал из пачки сигарету, хотя в пепельнице еще дымился большой окурок.
— Пошел ты к черту, — Салех мотнул головой.
— Хорошая идея. Год пить можно, если захочешь. Ты сходи в военную полицию, спроси, сколько тебе заплатят, если ты им расскажешь, где живет Моргот Громин… — Моргот щелкнул зажигалкой, но Салех, перегнувшись через стол, вцепился рукой ему в рубашку и ненароком выбил сигарету из рук.
— Ты думаешь, я сволочь? Да? — прошипел он, брызгая слюной. — Думаешь, я такая сволочь? Думаешь, я уже все мозги пропил?
— А еще скажи, что нет, — невозмутимо усмехнулся Моргот, отрывая цепкую руку Салеха от рубашки.
— Нет. Я друзей не продаю, ты понял? Ни за деньги, ни за водку, ни за собственную жизнь.
— Ух ты! — Моргот хохотнул. — Как это пафосно. Ты только их шмотки продаешь, а самих друзей — ни-ни, правильно я понял?
— Шмотки — это дерьмо, — Салех убрал руку от Моргота.
— Ну да, водка значительно полезней золотых часов.
— Да ладно, вспомнил! Подумаешь — часы! Хочешь, я тебе завтра новые принесу? Золотые?
— Спасибо, не надо. Будем считать, это мой вклад в покупку твоей души, — Моргот машинально забрал горящий окурок из пепельницы и затянулся.
Мы с Бубликом собрались разогревать макароны и жарить колбасу, пока Силя укладывал Первуню в постель: доктор велел ему лежать под одеялом и пить теплый чай. Конечно, Моргот с Салехом нам мешали, но мы привыкли не обращать на них внимания, когда они напиваются вдвоем. Правда, от этого они оба делались очень приставучими и не давали нам покоя. И на этот раз Моргот пристал ко мне с вопросом, прочитал ли я книжки вслух, и заставил Бублика и Силю что-то ему пересказать, но его педагогический порыв быстро сошел на нет, потому что Бублик и Силя на самом деле стали наперебой пересказывать книжку про разведчика, во всех подробностях, да еще и в лицах. Разумеется, слушать это Морготу было неинтересно.
— Силя! — Моргот оборвал темпераментный пересказ, развернул Силю лицом к себе и встряхнул за плечи. — Ну-ка быстро отвечай, ты Родину любишь?
— Чего? — у того вытянулось лицо.
— Я спрашиваю, ты Родину любишь?
— Моргот, отстань от него, — вмешался Бублик, — я Родину люблю, и чего?
— А тебя не спрашивают! — Моргот щелкнул Бублика по лбу. — Ты соврешь — недорого возьмешь. За что тебе Родину любить, скажи мне? Что ты от нее видел, от этой Родины, а? Воровские притоны?