Мать всех дорог
Шрифт:
– Чувствуешь себя лучше? – я спрашиваю Пола, который хромает в нашу сторону.
– Кажется, да, - говорит он монотонным голосом.
– Твой желудок так сильно болит, да?
– Да. У меня есть не большие проблемы с больным животом.
Берни закатывает глаза и наблюдает за Марли, которая все еще пишет, используя свое время по полной.
– Тогда какого черта ты хромаешь?
Пол выпрямляется и держится за живот.
– Это облегчает боль в животе.
Я хлопаю Пола по плечу.
– Чувак, как ты прошел через армию и выжил, останется для меня навсегда загадкой.
–
– спрашивает Берни.
Марли отходит и открывает обзор на свою работу.
– Портер сказал, что я должна написать что-то значимое, что-то, что сделает заявление, поэтому я так и сделала.
Надпись, сделанная ее девчачьим почерком, адресована ее маме.
Мам, мы насладимся «Шоссе 66» ради тебя.
Идеально. Я бы не смог придумать ничего лучше. Марли делает не большой шаг назад и фотографирует свое сообщение. Мы все вместе стоим там, Берни окружен своими детьми, пока у них есть короткий момент для воспоминаний. Я чувствую себя немного не к месту, пока Марли не хватает меня за руку и тянет в их семейные объятия. Ее рука обнимает мою талию, крепко удерживая меня.
Мысль проносится в моей голове и я спрашиваю.
– Могу я кое-что добавить?
– Конечно, - отвечает она, протягивая мне баллончик с розовой краской.
В углу, немного в стороне от записи, я пишу свою особую заметку. Когда я заканчиваю, я встаю и читаю.
– Хот-доги для Евы.
Марли фыркает, когда Берни начинает смеяться и хлопать в ладоши. Пол хихикает, но потом хватается за живот из-за боли, гребаный пидор, клянусь.
– Как же я забыла про хот-доги, когда мы превозносим их все?
Марли замирает на мгновение, а затем поворачивается к отцу.
– Сфотографируешь меня рядом с машиной? Мне хотелось бы сделать фотографию с мамой.
Берни берет камеру и ждет, когда она встанет в позу. Благодаря солнечному дню, обычно грязная земля возле машин высохла и потрескалась от Техасского климата, поэтому Марли садится, скрещивая ноги, и наклоняется к машине, яркая улыбка на ее лице.
Великолепная – слишком неподходящее слово, чтобы описать Марли в этот момент. Она прелестна, головокружительна, всепоглощающая с неспособностью даже скрыть свою радость.
– Что-нибудь написал? – спрашивает Пол, оглядываясь вокруг.
– Это классное место. Думаю, я напишу имя Саванны в сердце и сделаю снимок, чтобы отправить ей его. Это хорошо, что я отправлю ей одну фотографию. Уверен, она соскучилась по моему лицу. Тебе не кажется это романтичным? Написать ее имя в сердце?
– Ага, очень романтично, - с невозмутимым видом отвечаю я.
Пол напишет имя Саванны в сердце. Должен признать, он верен традициям.
Пока Марли и ее папа фотографируют и обсуждают, что должен написать Берни на машине, я направился прямиком к самой дальней машине. Я сажусь на корточки и смотрю вверх, пытаясь найти достаточно свободного места для своей записи.
Наконец-то я нахожу участок рядом с задним колесом, я встряхиваю баллончик и пишу то, что у меня на уме, потому что я смогу сохранить этот отрезок в моей жизни, запомнить навсегда те чувства, которые рвутся из меня.
Моя рука расписывает
Я принадлежу ей.
Для собственной памяти, я вытаскиваю свой телефон из кармана и разворачиваю камеру так, что я могу снять себя и то, что мое сердце так отчаянно пытается сказать. Я делаю снимок и убираю телефон в карман, быстро убираясь прочь от моего кровоточащего сердца, чтобы встретиться с МакМэннами.
Пол рисует огромное сердце вокруг имени Саванны, а Марли наблюдает, как Берни пишет фамилию своей семьи с датой, классическая надпись. Несомненно, это будет моя любимая достопримечательность, которую мы посетили по многим причинам. Увидеть ту часть Марли, которую я не видел с тех пор, как умерла ее мама, за интимный момент наедине с ней, и «разговор» со своим мозгом, высказав то, что лежало тяжким грузом на моем сердце столько, сколько я себя помню.
Ее отец говорит ей что-то и я вижу, как ее голова откидывается назад и невероятно громкий смех выходит из ее идеальных, сладких губ. Ее глаза сияют от веселья, и она слегка толкает отца. Она очаровала меня навсегда, с того момента, как я ее впервые увидел, в те года когда она следовала за мной и Полом по пятам, в ее выпускной вечер, когда от нее у меня действительно перехватило дух. Я всегда буду принадлежать ей, неважно, где будет проходить ее жизнь без меня.
***
– Хорошая идея с халапеньо на гриле, - говорит Берни с полным ртом еды.
– Спасибо. Я подумал, поскольку мы уже ели хот-доги на обед в Техасе, то мы могли бы разнообразить нашу курицу с помощью халапеньо.
– Я не знала, что ты умеешь так готовить, - говорит Марли, поедая свои поджаренные овощи. Теперь я понимаю, как она поддерживает свое невероятное тело в форме, она питается здоровой пищей, ну, кроме луковых чипсов и первоклассной выпивки. Она уже съела всю свою пачку, и я замечаю, что она изредка ворует горсти покорна из пачки Пола, пока он спит.
Я пожимаю плечами.
– Я подумал, что хочу научиться, с тех пор, как я стал жить самостоятельно.
– Я думала, что ты работаешь на ферме, - Марли говорит в смятении, - папа не оставил тебя в доме?
– Он все еще живет в хижине рядом с домом, и работает над кое-чем…
– Эй, вы закончили? – я прерываю Берни, посылая ему злобный взгляд, чтобы он захлопнул свой рот. Я не хотел, чтобы Марли узнала о моих последних стремлениях, особенно, если это не сработает. Я был бы очень смущен, если бы все провалилось, и Марли об этом бы знала.
– Ох, да, - Берни шире раскрывает глаза, когда я губами говорю, чтобы он ничего не говорил. Он немедленно понимает и откашливается. – Извини, в смысле, он не живет больше в доме некоторое время. Полагаю, он хотел немного уединения со всеми теми женщинами, которых он приводит к себе.
– Ох, серьезно? – Марли спрашивает, раздраженным голосом.
Я застонал от комментария Берни. Я обожаю этого мужчину, даже больше, чем собственного отца, но его словесный понос не сделает для меня ничего хорошего сейчас.