Мать всех дорог
Шрифт:
– Держи, приятель. Она двуслойная, должна выдержать все те девичьи слезы, что ты прольешь завтра утром.
Губы Пола дрожат, когда он подпрыгивает с кресла и бросается на меня своим телом. Мы валимся на пол с руками Пола, обернутыми вокруг меня, пока я пытаюсь подняться.
– Не могу выразить, как я благодарен, что ты будешь стоять завтра рядом со мной. Я не мог просить о лучшем-лучшем друге.
Понимая, что Пол нуждается в этом моменте, я похлопываю по его спине.
– Взаимно, приятель.
Я смотрю на Берни, который качает
Следующий час мы вспоминаем о нашем детстве, неприятностях, которые у нас были, и как мы сводили с ума обоих, Берни и Маму МакМэнн, своими шалостями. Иногда, я ловлю на себе взгляд Берни, удивление на его лице, но я игнорирую его и выпроваживаю их из своей маленькой хижины, прежде чем они смогут начать заново разговор обо мне и Марли, потому что, честно говоря, разговор этот безнадежный. Она любит свою жизнь, зачем пытаться это изменить?
***
Сон ускользает от меня. Пол хотел разделить со мной кровать ночью, но я вытеснил всю мужскую дружбу отсюда. Я сказал ему, что хочу быть уверенным, что утром он будет готов к свадьбе, но нет ни единого шанса, что он будет спать в моей кровати.
Тошнота поглощает меня, когда я думаю про надвигающийся отъезд Марли. Я задаюсь вопросом, стоит ли мне поговорить с ней или нет, должен ли я признаться ей в своих чувствах, но я понимаю, что это не приведет к хорошим результатам. Причина, по которой я покинул ее в выпускной вечер, - я не хотел ее удерживать. С этой новой возможностью для нее, я не хочу делать то же самое. Нет смысла с ней разговаривать, поэтому, вместо этого, я лежу на кровати беспокойный и с болью в животе.
Ветер снаружи громче, чем обычно, встряхивая мои кости в моем маленьком убежище. Я поворачиваюсь на бок и смотрю на телефон. Два часа ночи и я все еще бодрствую. Сбрасывая одеяло, я иду на кухню, моим ногам холодно от пола, и открываю холодильник именно тогда, когда моя уличная дверь распахивается.
Изумленный, я смотрю на Марли, одетую в розовые шорты и майку. У нее немного безумный взгляд, а поза означает войну.
– Я злюсь на тебя, - она толкает дверь так, что она закрывается с одного размаха, и наступает прямо на меня, ее босые ноги топают по жесткому деревянному полу. Своим маленьким пальчиком, она тычет в мою обнаженную грудь.
– В чем твоя проблема?
Не уверенный, к чему она ведет разговор, я спрашиваю:
– О чем ты говоришь?
– Ты просто собираешься, вести себя, как будто не знаешь меня?
– Эмм… я знаю тебя.
Послушайте, я знаю, что это плохой ответ, но я не очень хорош в этом дерьме.
Разочарованный стон вырывается из ее рта, пока она расхаживает по моей гостиной.
– Ты делаешь вид, что заботишься обо мне, Портер, потом ты игнорируешь меня весть день, как будто меня не существует? С чего бы это? Только то, что мы вернулись в Джеймстаун, означает, что ты больше не хочешь со мной разговаривать? У тебя есть
– Что? – спрашиваю я, немного удивленный. – Ты действительно такого низкого мнения обо мне?
– Ну… защищайся. Она сейчас в этой комнате? – Марли указывает на мою спальню.
– Ты, блять, ненормальная, - я вскидываю руки в воздух, разочарованный ее обвинениями.
– Ах, я? Ну, тогда я полагаю, ты не будешь возражать, если я зайду туда.
Взмахивая рукой в сторону комнаты, я говорю:
– Сделай одолжение, проверь.
Она снова топает ногами по полу, когда несется к моей спальне. Она широко распахивает дверь и орет:
– Ага!
– изо всех сил, вероятно пытаясь кого-то поймать. Ее ждет жестокое разочарование, когда она видит неубранную спальню, простыни помяты только от моего ворчания и переворотов.
Стоя в дверном проеме, Марли скрещивает руки на груди.
– Она, должно быть, выскользнула из окна, когда услышала меня.
Ей нужны опровержения. Я подхожу к ней, попутно хватаю ее за руку, и привожу ее к одному единственному окну в моей комнате. Я показываю на него и говорю:
– Открой его.
– Не сомневайся, что я сделаю это.
Схватившись за подоконник, она пытается открыть его, но проваливается с треском.
– Тяжело открыть окно, когда оно закрыто, - я поворачиваю замок, и она толчком распахивает окно. – Так, скажи мне, Марли, как кто-то мог закрыть окно снаружи?
Она закусывает свою нижнюю губу, когда смотрит на окно.
– Сила Джедая?
Не смейся, из-за того какая она милая. Нахрен не смейся и даже не улыбайся.
– Неплохая попытка. Потрудись объяснить мне, что ты здесь делаешь, и почему обвиняешь меня в вещах, которые я никогда бы не сделал?
Она садится на мою кровать, в поражении.
– Я не знаю, может, потому что твои Игры разума сводят меня с ума? Почему ты не разговариваешь со мной, с тех пор как мы приехали сюда?
И снова, я на распутье. Я должен рассказать ей правду, или я могу отодвинуть свои чувства в сторону и отпустить ее. Ее глаза сверкают, разрывая мое сердце, разбивая его пополам, когда боль рикошетом бьет по моему телу.
Я нахрен не могу ей сказать.
Поэтому я лгу.
– Я работал над кое-чем для Пола. Ты ведь знаешь его. Все должно быть идеально.
Она смотрит на меня скептически.
– Я не верю тебе.
Я только пожимаю плечами, не в состоянии говорить из-за комка в горле.
Она встает и сокращает расстояние между нами. Ее руки медленно пробегают по моей груди, и когда я думаю, что она собирается наклониться и поцеловать меня, она толкает меня на кровать.
– Ты такая задница, Портер.
– Если я такой, то почему ты здесь? – я не могу не спросить ее.
Она пристально смотрит на меня и честно отвечает:
– Потому что, я хочу.