Матабар. II
Шрифт:
И если оставшаяся позади столица казалась грузной, умудренной жизнью госпожой, видавшей виды и знавшей цену покою, то Бальеро выглядело молодой девушкой. Легкой и солнечной, в платье с широким разрезом, украшенном блестками, с копной рыжих волос, поющей, вечерами, зачастую одну и ту же песню. У Бальеро, как и у той девушки, имелась какая-то своя история. Может немного грустная, а может и напротив — смешная и веселая. Но её не услышишь и не узнаешь, пока не прислушаешься и не взглянешь за мишуру цветастой одежды; взрывов смеха и громких голосов гуляющих людей; свиста
Но Арди даже не знал, что эти мысли посещали задворки его подсознания. Весь его разум оказался сосредоточен лишь на печати и только на ней.
Так что юноша не заметил, как они свернули с главной улицы острова и, пропетляв по переулкам, где едва не притерлись боками о прижавшиеся к проезжей части здания, вырулили к небольшому скверу.
Тот находился явно не в лучшем своем состоянии.
Фонари не горели, а некоторые и вовсе оказались разбиты; кованная ограда поставленная на гранитном возвышении, местами щеголяла погнутыми прутьями не хуже бывалого кулачного бойца, не досчитавшегося к вечеру зубов; не говоря уже о самом сквере — практически заросшие тропинки между частично мертвыми, а частично — чахлыми деревьями. И, в самом центре, стареньким смотрителем, стоял дом.
Ну, вернее как стоял — держался из последних сил. Он покосился на правый бок, а его крыша сияла дырками чуть ли не симметричными тем, что в заборе; первый этаж, сложенный даже не из кирпича, а из серого камня, покрылся по швам плесенью и мхом. Второй и третий, выполненные из выкрашенных в белый цвет досок, давно уже растеряли давний лоск. Серые, с облупившейся краской, они свистели широкими трещинами, в некоторые из которых можно было просунуть ладонь.
Высокое, парадное крыльцо, к которому вел подъезд в форме полумесяца, уже практически коснулось, местами, земли, а ступени мраморной лестницы — последние, кто стойко переносили тяжелую поступь времени, проминавшую здание.
Шел дождь.
Он барабанил по крышам соседних домов, словно с опаской расступившихся от своего заболевшего заразной и смертельной болезнью собрата. Но сколько бы не падали тяжелые, жирные капли холодной влаги, те не могли коснуться сломанной черепицы дома в сквере по Пятой улице Бальеро.
Они растекались вдоль границ едва заметного купола, саваном окутавшего строение.
Лиза плавно развернула автомобиль и остановилась с другой стороны улицы, аккурат напротив входа в сквер.
— Я буду ждать вас, — она посмотрела на часы. — Ровно сорок девять минут.
— У нас должно быть пятьдесят, — напомнил Эльвер. — Десять на щит и сорок на поиски.
Лиза резко повернулась к коротышке и в её взгляде, как и во внешнем виде, тут же пропали соблазнительность и лисий шарм.
— Ты, разумеется, можешь спорить со мной сколько угодно, Эльвер, но… — она щелкнула накрашенными ногтями по стеклу циферблата. — … время идет.
Коротышка выругался и слегка подоткнул плечом Миломира. Тот первым, раскрывая над головой зонт, вышел из салона. Следом
Затем, с другой стороны, выбрался и Андрей, попутно натягивая на голову пиджак. На выход уже собирался и Арди, как Лиза, будто невзначай, поправила зеркало заднего вида. И их взгляды пересеклись.
— Аркар сказал, что если что-то пойдет не по плану, чтобы ты тут же возвращался и мы с тобой уедем, — едва шевеля губами, видимо, чтобы не было видно остальным, прошептала водитель.
Ардан, не растерявшись, нарочито медленно моргнул и вышел под дождь. С радостью вдыхая морозный, влажный ночной воздух, он услышал:
— И что распорядитель нашел в этом щенке… — затем дверь в автомобиль закрылась, отсекая звуки салона.
Убедившись в том, что по улице никто не едет, Ардан перебежал дорогу и, вместе с тремя подельниками-компаньонами, они вошли внутрь сквера.
И тут же, стоило перешагнуть незримую грань, Арди ощутил нечто вязкое. Он будто шел не по земле, а ступал внутри тягучего гноя, облепившего ноги со всех сторон. Тот, принимая облики рук мертвецов, с облезшей, покрытой трупной слизью, кожей, хватал за лодыжки и икры. И тянул, тянул, тянул назад. А воздух, из свежего и влажного, обернулся таким, что реет над выгребными ямами. С резким ароматом болезненных испорожнений, он пробирался внутрь каждой поры, каждой клеточки; застывал на кончике языка и заставлял першить горло.
Ардан не выдержал и, тяжело оперевшись на посох, зашелся в приступе кашля, попутно едва не распрощавшись с недавним ужином, на который расщедрился Аркар.
— С вами все в порядке, господин маг? — Миломир, подойдя ближе, накрыл Ардана своим зонтиком, чья рукоять оказалась выточена в форме головы тигра.
— Да, — ответил Арди и посмотрел на Эльвера. — Что именно вы здесь ищете?
— Не твоя забота, парень, — процедил коротышка. — Делай то, за что тебе заплатили. И, желательно, молча.
Может Арди так и поступил бы, но вот это невзначай брошенное « парень» заставило возникнуть в памяти фигуру Йонатана, не взявшего денег у переселенцев с Севера. Такой простой, как показалось тогда, жест, но, как теперь понимал юноша — смысла в нем содержалось больше, чем во всех витиеватых речах Марта.
Ардан, отряхнувшись от влаги и гнойного запаха, выпрямился и, крепко сжав посох, убрал левую руку в карман. Не потому, что верил в то, что сможет справиться с Эльвером, просто ощущение железа в ладони придавало ему уверенности.
— Либо вы скажете, либо я возвращаюсь обратно.
В редких отсветах выныривающей из-за туч луны блеснула кривая усмешка неестественно белых зубов Эльвера. Тот откинул полы плаща и опустил ладони на рукояти многочисленных ножей.
— Ну попробуй, щегол,– причмокнул тот губами. — Посмотрим, чему вас там учат в Большом.
Ардан взвел курок и чуть ослабил бедра, сжав немного колени, чтобы ноги, как учил Эргар, стали для него пружинами.
Мгновение, другое и…