Математическая логика
Шрифт:
Copyright © 2021 by Nicole Blanchard
В оформлении макета использованы материалы по лицензии © shutterstock.com
Глава 1
Порой я открываю глаза и не могу вспомнить, какой сегодня день недели. Мне нравится жить без привязки к календарю, чтобы все дни были похожи друг на друга. Это помогает мне не надеяться на перемены к лучшему.
Совершая привычные движения, мой супруг овладевает моим телом. Он отворачивается, чтобы не встречаться со мной взглядом. Вик уже неоднократно говорил, что «секс для удовольствия не обязан быть интимным». И каким-то образом мое тело научилось ему верить. Он
Его волосы касаются моей щеки, и я ощущаю легкое покалывание и дискомфорт, но не смею отвернуться. В нос ударяет аромат секса, мускуса и смазки, и я начинаю стонать. Ему нравится, когда я издаю звуки, и пусть это всего лишь игра, а не настоящая реакция на то, что он делает у меня между ног.
Его руки сжимают мои запястья с той же легкостью, с какой он мог бы смять спелый персик. И если раньше его прикосновения вызывали у меня восторг, то теперь оставляют лишь чувство опустошения. Я издаю сдавленный крик, и движения Вика становятся более быстрыми. Он начинает входить в меня с нарастающей скоростью, а я приподнимаю бедра в такт его движениям, пытаюсь разжечь искру, которая точно сожжет пустоту, заполнившую мою жизнь. Я готова на все, лишь бы забыть…
С каждым толчком его член доставляет мне наслаждение и страдание, пока я не могу различить, где кончается одно и начинается другое. Они сливаются в бездонную тьму, которую я узнала и полюбила. Я тянусь к нему, желая, чтобы он окутал меня своим мрачным уютом, но его рык уводит меня в сторону от этой бездны, возвращая к реальности. Удовольствие растворяется с каждым его резким выдохом в мое ухо, а острый край забвения притупляется, превращаясь в навязчивое напоминание, непреодолимое раздражение. Мне хочется утробно зарычать и впиться в него ногтями, но я лишь крепче сжимаю пальцами ткань покрывала и зажмуриваю глаза так сильно, что из них начинают течь слезы и капать с щек на подушку. На прикроватной тумбочке звенит будильник, и я мысленно считаю секунды до того момента, когда Вик кончит, чтобы я могла дотянуться до будильника и отключить его.
Вик обнимает меня, будто запирая в клетке, и я начинаю терять связь с реальностью, погружаясь в мир забвения. Однако повторяющийся звук будильника разрушает это чувство облегчения и возвращает меня обратно в реальность. Пот, из-за которого наши тела слипаются, напоминает мне о том, насколько грязной я себя чувствую. Но я понимаю, что лучше не двигаться и просто подождать, пока Вик не слезет с меня. Когда он закончит, я переберусь на свою сторону кровати, а на вопрос о том, понравился ли мне секс, издам одобрительные звуки. А затем приму душ и буду готовиться к новому дню.
Я мысленно повторяю этот список, пока он, поворачиваясь, опирается на одну руку, а затем, снова рыча, ложится на бок. С облегчением вздохнув, я накрываюсь простыней. Я уже давно потеряла способность испытывать стыд, когда речь заходит о Вике, но в глубине души какая-то часть меня все еще хочет убежать и спрятаться.
С удовлетворенным стоном он наконец откидывается на спину и проводит своей большой рукой по моему животу.
– Тебе
Еще один из его не слишком утонченных подколов.
Я стараюсь сдержать свой гневный ответ и соглашаюсь. Однако Вик, по-видимому, уже не обращает на меня внимания, он улавливает аромат кофе, что доносится из кухни. Когда Вик встает со своей стороны кровати, мое дыхание и сердцебиение успокаиваются. Я начинаю считать секунды до того момента, когда смогу продолжить свой день, даже если завтра утром мне придется пережить все это заново.
Вик неспешно направляется к стулу, стоящему у письменного стола, берет свой халат и накидывает на плечи. Не произнеся ни слова, не оглянувшись и даже не побеспокоившись о том, что я так и не кончила, он выходит из спальни и исчезает в коридоре.
Спустя несколько мгновений я уже слышу, как открываются дверцы кухонных шкафов, звон чашки, которую поставили на столешницу, и то, как Вик наливает кофе. Я стараюсь отвлечься от неприятных ощущений и иду в душ. Горячая вода не приносит облегчения – она лишь смывает пот, который успел впитаться в кожу. Никогда не понимала людей, которые считают, что душ может сделать их чище. После него я ощущаю себя такой же грязной. Не всю грязь можно смыть водой и мылом.
Надев серую медицинскую форму, я высушиваю свои длинные прямые темные волосы феном, а затем собираю их в строгий пучок на затылке. Я наношу консилер только на светлые синячки, которые появились под глазами, и тушь на ресницы скорее по привычке, чем из заботы о своем внешнем виде. Чем меньше макияжа, тем лучше. Последнее, что мне нужно, – это привлекать внимание Вика или кого-либо еще. Я научилась быть незаметной.
Отдышавшись, я отворачиваюсь от зеркала и иду на кухню, где мой муж уже сидит за столом. Перед ним лежит газета, а рядом – чашка с кофе, от которой поднимается пар. Это обычное утро, почти идеальное, настоящая американская мечта. Не хватает только детей и золотистого ретривера. Я наливаю кофе в термос и беру банан, чтобы хоть немного утолить голод.
– Хорошего рабочего дня, – говорю я, слегка наклонив голову, и прохожу мимо Вика к двери, но он останавливает меня.
Положив руку мне на плечо, он подставляет щеку, и я отвечаю поцелуем.
– До встречи за ужином, – говорит он, предостерегая меня о том, что может случиться, если я задержусь на работе.
Ужин должен быть подан ровно в шесть часов, согласно утвержденному меню. Возможность выбора блюд для меня не имеет значения, я уже давно не получаю наслаждения от еды. Это лишь один из аспектов моей жизни, который Вик контролирует.
Отпустив меня, Вик вновь погружается в чтение газеты. Я же выхожу через боковую дверь, которая ведет в гараж. На дворе уже февраль, и холод, словно ледяные пальцы, проникает под мою куртку. В спешке покидая дом, я забыла перчатки. Я не хочу возвращаться, поэтому открываю дверь машины онемевшими пальцами.
Поездка до работы – нелегкое испытание. С дорог еще не успели убрать снег, выпавший прошлой ночью, а я выехала слишком рано. Уборщики еще не приступили к своим обязанностям, но у меня нет времени ждать, пока они расчистят дорогу.
Подъехав к воротам, чтобы предъявить удостоверение, я слышу, как хрустит лед под свежим снегом. Дежурный офицер Эрни выглядывает из окошка своей будки, и его щеки покрываются румянцем. Пусть его густые брови уже поседели, я не могу не заметить его восхищение.