Материализм и эмпириокритицизм
Шрифт:
Махисты презрительно пожимают плечами по поводу «устарелых» взглядов «догматиков» — материалистов, которые держатся за опровергнутое будто бы «новейшей наукой» и «новейшим позитивизмом» понятие материи. О новых теориях физики, касающихся строения материи, речь будет у нас особо. Но совершенно непозволительно смешивать, как это делают махисты, учение о том или ином строении материи с гносеологической категорией, — смешивать вопрос о новых свойствах новых видов материи (например, электронов) с старым вопросом теории познания, вопросом об источниках нашего знания, о существовании объективной истины и т.п. Мах «открыл элементы мира»: красное, зеленое, твердое, мягкое, громкое, длинное и т.п., говорят нам. Мы спрашиваем: дана ли человеку, когда он видит красное, ощущает твердое и т.п., объективная реальность или нет? Этот старый, престарый философский вопрос запутан Махом. Если не дана, то вы неизбежно скатываетесь вместо с Махом в субъективизм и агностицизм, в заслуженные вами объятия имманентов, т.е. философских Меньшиковых. Если дана, то нужно философское понятие для этой объективной реальности, и это понятие давно, очень давно выработано, это понятие и есть материя. Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них. Поэтому говорить о том, что такое понятие может «устареть», есть младенческий лепет, есть бессмысленное повторение доводов модной реакционной
Вопрос о том, принять или отвергнуть понятие материи, есть вопрос о доверии человека к показаниям его органов чувств, вопрос об источнике нашего познания, вопрос, который ставился и обсуждался с самого начала философии, вопрос, который может быть переряжен на тысячи ладов клоунами-профессорами, но который не может устареть, как не может устареть вопрос о том, является ли источником человеческого познания зрение и осязание, слух и обоняние. Считать наши ощущения образами внешнего мира — признавать объективную истину — стоять на точке зрения материалистической теории познания, — это одно и то же. Чтобы иллюстрировать это, приведу только цитату из Фейербаха и из двух руководств по философии, — дабы читатель мог видеть, насколько элементарен этот вопрос.
«Как это пошло, — писал Л.Фейербах, — отказывать ощущению в том, что оно есть евангелие, извещение (Verk"undung) от объективного спасителя». [113]
Как видите, странная, чудовищная терминология, но совершенно ясная философская линия: ощущение открывает человеку объективную истину.
«Мое ощущение субъективно, но его основа или причина (Grund) объективна» (S. 195) —
сравните вышеприведенную цитату, где Фейербах говорит, что материализм исходит из чувственного мира, как последней (ausgemachte), объективной истины.
113.
Feuerbach. Samtllche Werke, X. Band, 1866, SS. 194-195.
Сенсуализм, — читаем мы в «Философском словаре» Франка, [114] — есть учение, выводящее все наши идеи «из опыта чувств, сводя познание к ощущению». Сенсуализм бывает субъективный (скептицизм [115] и берклианство), моральный (эпикуреизм [116] ) и объективный.
«Объективный сенсуализм есть материализм, ибо материя или тела суть, по мнению материалистов, единственные объекты, которые могут действовать на наши чувства» (atfceindre nos sens).
114.
«Dictionnaire des sciences philosophiques», Paris, 1875 («Словарь философских наук», Париж, 1875. Ред.).
115.
Скептицизм — направление в идеалистической философии, проповедующее сомнение в возможности познания объективной реальности. В истории философии скептицизм играл различную роль в зависимости от того, интересы какого класса он выражал. Как особая философская школа скептицизм возник в эпоху кризиса рабовладельческого общества в Древней Греции в IV-III веках до н.э.; его родоначальником был Пиррон, наиболее видными представителями — Энезидем и Секст Эмпирик. Сторонники античного скептицизма из сенсуалистических предпосылок делали агностические выводы. Абсолютизируя субъективность ощущений, скептики призывали воздерживаться от каких-либо определенных суждений о вещах, считали, что человек не может выйти за пределы своих ощущений и определить, какое из них истинно. Отказ от познания, учили они, ведет к безразличному отношению к вещам, освобождению от сомнений и достижению безмятежного состояния души («атараксии»). Античный скептицизм был направлен против материалистической линии в развитии философии.
В эпоху Возрождения французские философы Мишель Монтень, Пьер Шаррон и Пьер Бейль использовали скептицизм для борьбы против средневековой схоластики и церкви. Последний, по словам Маркса, «разрушил метафизику с помощью скептицизма, подготовив тем самым почву для усвоения материализма и философии здравого смысла во Франции. Он возвестил появление атеистического общества…» (К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения, 2 изд., т. 2, стр. 141). Блез Паскаль, напротив, направляет скептицизм против рационального познания, приходит к основанной на чувстве защите христианской религии.
В XVIII веке скептицизм возрождается в агностицизме Давида Юма и Иммануила Канта, попытку модернизации античного скептицизма делает Готлиб Эрнст Шульце (Энезидем). В отличив от античного, новый скептицизм совершенно определенно заявляет о невозможности научного познания. Аргументацию скептицизма использовали махисты, неокантианцы и другие идеалистические философские школы середины XIX — начала XX столетий. В.И.Ленин назвал модный буржуазный скептицизм «мертвой и мертвящей схоластикой», указав, что его классовый смысл выражается в «отчаянии в возможности научно разбирать настоящее, отказе от науки, стремлении наплевать на всякие обобщения, спрятаться от всяких «законов» исторического развития…» (Полн. собр. соч., том 25, стр. 44). В современной буржуазной философии скептицизм служит целям борьбы против последовательного диалектико-материалистического мировоззрения.
116.
Эпикуреизм — учение древнегреческого философа-материалиста IV-III веков до н.э. Эпикура и его последователей. Целью философии эпикуреизм считал счастье человека, избавление его от страданий, достижение им блаженства. Философия, учил он, призвана преодолеть препятствия, лежащие на пути к счастью: страх перед смертью, вызванный незнанием законов природы и вызывающий, в свою очередь, веру в сверхъестественные, божественные силы.
Свою философию Эпикур подразделял на физику, канонику (учение о познании) и этику. Исходный пункт физики — признание материального единства мира, «бытия вещей вне сознания человека и независимо от него» (В.И.Ленин. Полн. собр. соч., том 29, стр. 265). В природе, учил Эпикур, существуют лишь атомы и пустота, в которой они благодаря своему весу движутся сверху вниз. Падая с равной скоростью, атомы отклоняются от прямолинейного движения, сталкиваются, сцепляются друг с другом, давая начало образованию вещей. В своей докторской диссертации «Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура» К. Маркс показывает роль, которую играет отклонение атомов в учении Эпикура, и указывает на связь физики с центральным понятием эпикурейской этики — понятием индивидуальной свободы (см. К.Маркс и Ф.Энгельс. Из ранних произведений, 1956, стр. 39-46). Эпикур признавал объективность качеств вещей, считал вселенную бесконечной, понимал, что она управляется естественными, а не божественными законами. Он отрицал бессмертие и нематериальность души, считая, что она представляет собой «тончайшее тело, рассеянное по всему организму». Учение о материальности души тесно связано с атеизмом Эпикура, отрицавшим вмешательство богов в дела природы и человека.
В теории познания Эпикур сенсуалист. Он полагал, что от вещей исходят тончайшие образы, которые через органы чувств проникают в душу человека. На основе чувственных восприятий души, в которой память сохраняет лишь общие черты образов, формируются понятия о вещах. Критерием истины Эпикур считал сами чувственные восприятия, а источник заблуждений видел
В основе эпикурейской этики лежит учение о наслаждении, в котором она видит естественную цель всех живых существ; высшим наслаждением для человека Эпикур считал дружбу и знание, благодаря которым достигаются невозмутимость духа («атараксия») и индивидуальная свобода, независимость как от влияний внешнего мира, так и от собственных страстей. Исходя из своей индивидуалистической этики, Эпикур смотрел на общество как на совокупность отдельных индивидов, каждый из которых стремится к наслаждению, а все вместе договариваются не причинять друг другу зла.
Эпикуреизм получил широкое распространение в Древней Греции, его пропагандистом в Древнем Риме был философ-материалист Тит Лукреций Кар. Однако последователи эпикуреизма из высших слоев рабовладельческого общества впоследствии вульгаризировали учение Эпикура, сводя его к проповеди чувственных наслаждений. Христианская церковь нападала на эпикуреизм, отождествляя его с развратом. Эпикуреизм больше других философских учений древности подвергался нападкам со стороны идеалистов, которые извращали учение великого древнегреческого материалиста.
В приводимом Лениным определении сенсуализма Франк правильно считает эпикуреизм его разновидностью, однако он неправомерно отличает эпикуреизм от объективного, материалистического сенсуализма. Конспектируя «Лекции по истории философии» Гегеля, который также не понял и извратил учение Эпикура, Ленин показал, что эпикуреизм является одной из форм древнегреческого материализма (Полн. собр. соч., том 29, стр. 263-271).
«Если сенсуализм, — говорит Швеглер в своей «Истории философии», — утверждал, что истина или сущее может быть познано исключительно при помощи чувств, то оставалось лишь (речь идет о философии конца XVIII века во Франции) объективно формулировать это положение и — перед нами тезис материализма: только чувственное существует; нет другого бытия, кроме материального бытия». [117]
Вот эти азбучные истины, успевшие войти в учебники, и позабыли наши махисты.
117.
Dr. Albert Schwegler. «Geschichte der Philosophie im Umriss», 15-te Aufl., S. 194 (Д– р Альберт Швеглер. «Очерк истории философии», 15 изд., стр. 194. Ред.).
5. АБСОЛЮТНАЯ И ОТНОСИТЕЛЬНАЯ ИСТИНА, ИЛИ ОБ ЭКЛЕКТИЦИЗМЕ ЭНГЕЛЬСА, ОТКРЫТОМ Л.БОГДАНОВЫМ
Открытие Богданова сделано им в 1906 году в предисловии к III книге «Эмпириомонизма».
«Энгельс в «Анти-Дюринге», — пишет Богданов, — высказывается почти в том смысле, в каком я характеризовал сейчас относительность истины» (стр. V) — т.е. в смысле отрицания всяких вечных истин, «отрицания безусловной объективности какой бы то ни было истины». «Энгельс неправ в своей нерешительности, в том, что он сквозь всю свою иронию признает какие-то, хотя жалкие, "вечные истины"» (стр. VIII). «Только непоследовательность допускает здесь эклектические оговорки, как у Энгельса…» (стр. IX).
Приведем один пример опровержения энгельсовского эклектицизма Богдановым. «Наполеон умер 5 мая 1821 года», — говорит Энгельс в «Анти-Дюринге» (глава о «вечных истинах»), разъясняя Дюрингу, чем приходится ограничиться, какими Plattheiten, «плоскостями» довольствоваться тому, кто в исторических науках претендует на открытие вечных истин. И вот Богданов следующим образом возражает Энгельсу:
«Что это за «истина»? И что в ней «вечного»? Констатация единичного соотношения, которое, пожалуй, уже для нашего поколения не имеет никакого реального значения, не может служить исходной точкой ни для какой деятельности, никуда не ведет» (стр. IX). И на стр. VIII: «Разве «Plattheiten» можно называть «Wahrheiten»? Разве «плоскости» — истины? Истина — это живая организующая форма опыта, она ведет нас куда-нибудь в нашей деятельности, дает точку опоры в жизненной борьбе».
Из этих двух цитат достаточно ясно видно, что вместо опровержения Энгельса Богданов дает декламацию. Если ты не можешь утверждать, что положение «Наполеон умер 5-го мая 1821 г.» ошибочно или неточно, то ты признаешь его истинным. Если ты не утверждаешь, что оно могло бы быть опровергнуто в будущем, то ты признаешь эту истину вечной. Называть же возражением такие фразы, что истина есть «живая организующая форма опыта», — значит выдавать за философию простой набор слов. Имела ли земля ту историю, которая излагается в геологии, или земля сотворена в семь дней? Неужели от этого вопроса позволительно увертываться фразами о «живой» (что это значит?) истине, которая куда-то «ведет» и т.п.? Неужели знание истории земли и истории человечества «не имеет реального значения»? Ведь это же просто напыщенный вздор, которым Богданов прикрывает свое отступление. Ибо это есть отступление, когда он взялся доказать, что допущение вечных истин Энгельсом есть эклектицизм, и в то же время только шумом и звоном слов отделывается от вопроса, оставляя не опровергнутым, что Наполеон действительно умер 5-го мая 1821 года и что считать эту истину опровержимой в будущем нелепо.
Пример, взятый Энгельсом, весьма элементарен, и всякий без труда придумает десятки подобных примеров истин, которые являются вечными, абсолютными, сомневаться в которых позволительно только сумасшедшим (как говорит Энгельс, приводя другой такой же пример: «Париж находится во Франции»). Почему Энгельс говорит здесь о «плоскостях»? Потому, что он опровергает и высмеивает догматического, метафизического материалиста Дюринга, который не умел применить диалектики к вопросу об отношении между абсолютной и относительной истиной. Быть материалистом значит признавать объективную истину, открываемую нам органами чувств. Признавать объективную, т.е. не зависящую от человека и от человечества истину, значит так или иначе признавать абсолютную истину. Вот это «так или иначе» и разделяет материалиста-метафизика Дюринга от материалиста-диалектика Энгельса. Дюринг направо, налево, по сложнейшим вопросам науки вообще и исторической науки в частности, бросал словами: последняя, окончательная, вечная истина. Энгельс его высмеял: конечно, — отвечал он, — вечные истины есть, но неумно употреблять большие слова (gewaltige Worte) относительно простых вещей. Чтобы двинуть материализм вперед, надо бросить пошлую игру со словом: вечная истина, надо уметь диалектически поставить и решить вопрос о соотношении абсолютной и относительной истины. Вот из-за чего шла борьба тридцать лет тому назад между Дюрингом и Энгельсом. А Богданов, который ухитрился «не заметить» данного Энгельсом в той же главе разъяснения вопроса об абсолютной и относительной истине, — Богданов, который ухитрился обвинить Энгельса в «эклектизме» за допущение им положения, азбучного для всякого материализма, — Богданов только лишний раз обнаружил этим свое абсолютное незнание ни материализма, ни диалектики.
«Мы приходим к вопросу, — пишет Энгельс в начале указанной главы (отд. I, гл. IX) «Анти-Дюринга», — могут ли продукты человеческого познания вообще и если да, то какие, иметь суверенное значение и безусловное право (Anspruch) на истину» (S. 79 пятого немецкого издания).
И Энгельс решает этот вопрос следующим образом:
«Суверенность мышления осуществляется в ряде людей, мыслящих чрезвычайно несуверенно; познание, имеющее безусловное право на истину, — в ряде относительных (релятивных) заблуждений; ни то ни другое» (ни абсолютно истинное познание, ни суверенное мышление) «не может быть осуществлено полностью иначе как при бесконечной продолжительности жизни человечества.