Материнская любовь
Шрифт:
Гуляев, не обращая внимания на ее протесты, между разговором обработал ссадины на ее локтях и ладонях перекисью водорода, смазал левомеколем и заклеил пластырем.
В конце рассказа Майя вытащила их сумочки пачку бумаг. Обвела ребят взглядом и торжественно объявила:
— За сдачу архивов я добилась реабилитации для вас. Вы вольны остаться в организации или уйти, никто не будет преследовать. Вся группа чиста по закону. Сейчас в вашем управлении решается вопрос о полном амнистировании. Я потребовала, чтобы ваши имена не появлялись больше в милицейских сводках в связи со старыми делами.
Парни молчали. Пораженные до глубины души, глядели то на нее, то на бумаги с печатями и подписями высшего руководства. Воронов опомнился:
— Мама! Ты заставила наше начальство подписать помилование на двадцать пять человек?!? Ты ведь хотела просто сдать Чеку…
Она чуть грустно улыбнулась:
— Ты свободен, мой мальчик. Теперь тебя никто не тронет. Можешь вернуть себе прежнюю фамилию и жизнь. Я тебе больше не нужна. Спасибо, что подарил мне мечту…
Кольцова встала под гробовое молчание и медленно ушла в маленькую спальню, плотно прикрыв за собой дверь.
После ее ухода на кухне долго царило молчание. Все парни смотрели на Трубача. А он растерянно переводил взгляд с лица на лицо. Вскочил и кинулся в спальню с криком:
— Мама! Я не хочу ничего возвращать! Ты нужна мне!
Майя плакала, уткнувшись в подушку, когда в спальню вбежал Ярослав. Он упал на колени перед диваном и потряс ее за плечо:
— Мама, я не хочу снова быть один. Я нашел себе мать, так почему ты теперь гонишь меня?
Кольцова села на покрывале, поджав под себя ноги и погладила его лицо. Заплаканными покрасневшими глазами взглянула в его глаза:
— Ярик, я не гоню и всегда буду рада видеть тебя. Мне теперь придется восстанавливать паспорт, а там тебя уже не будет. Вскоре ты забудешь обо мне. Чтобы муки совести не мучили, я и даю тебе свободу выбора. Этот месяц был самым счастливым в моей жизни. Я люблю тебя, как мать любит родное дитя и не хочу связывать обещанием твои руки.
Воронов уткнулся ей в колени лицом. Обхватил их со всей силы:
— Мама, я по-прежнему твой сын, а ты моя мать. Давай договоримся никогда не отталкивать друг друга! При ребятах клянусь, всегда быть твоим сыном! Ведь это не важно, какая у тебя фамилия, важны чувства…
Майя гладила его по волосам ладонью и сквозь слезы улыбалась стоявшим в дверях парням. Когда оба немного успокоились, Кольцова сказала:
— Завтра я снова позвоню Коростелеву и выясню, выполнено ли мое последнее требование. Уже сейчас вы можете писать рапорта о продолжении или окончании службы в рядах разведки. Завтра я передам их полковнику.
Белов спросил:
— А как же остальные ребята? Может, позвонить?
Кольцова покачала головой:
— Пока последний пункт не будет решен положительно, светиться не стоит. Ваши друзья успеют написать рапорта, когда все встанет на свои места…
Раннее утро принесло Коростелеву еще один удар. Его разбудил требовательный звонок телефона и страшное известие. Оставленные в квартире Летягина парни оказались расстреляны Чекулаевым в упор: один убит, а двое тяжело ранены. Четвертому спецназовцу
Чека бросил пистолет на пол по их первому требованию и поднял руки, а когда они все вошли в комнату, отскочил к стене и прямо через распахнутую куртку открыл огонь. Автомат оказался спрятанным на груди под широкой кожанкой. Расстояние было всего два метра и бронежилеты не спасли ребят. Коростелев аж застонал от бессилия что-либо исправить.
Зато Сергей Наумович знал, что лже-полковник ранен. Был обнаружен кровавый след на лестнице, который обрывался возле следа автомобильных протекторов на улице. Один из вызванных экспертов был убежден, что ранен убийца легко.
Коростелев доложил Бусыгину о случившемся. Потом по приказу генерал-майора связался с милицией и передал им приметы преступника. Василий Чекулаев был объявлен в федеральный розыск уже под своим настоящим именем. В милицейских архивах нашли старые уголовные дела бандита. Сразу же была проведена судебно-медицинская экспертиза. По отпечаткам пальцев криминалисты подтвердили: отпечатки «полковника» полностью совпадают с «пальчиками» преступника Василия Чекулаева. Письмо Галины Чекулаевой подтвердилось неопровержимыми уликами…
Чекулаев, нарвавшись на засаду в квартире Летягина, был легко ранен в руку. Рана оказалась не опасной, хотя крови он потерял довольно много, пока бежал к машине. Прыгнув на сиденье, бандит на полной скорости рванул по переулкам в центр города. Редкие прохожие шарахались к стенам, чудом уворачиваясь от бешено мчащегося автомобиля. Прямо на ходу Василий перемотал кисть индивидуальным пакетом, разорвав зубами вощеную бумагу и остановил кровь.
Не доезжая до Китай-города бросил машину в одном из переулков. «Джип» был «засвечен». Захватив из автомобиля сумку с деньгами и оружием, быстро пошел в сторону Мясницкой. Влез в один из ремонтируемых домов и не спеша привел себя в порядок. он мог позволить себе не торопиться. Строители появлялись на объектах не раньше девяти, а было еще только семь. По новой перевязал руку, найдя канистру с водой, оставленную строителями, напился и умылся. Осмотрел куртку. Поморщившись, рассмотрел дырки от пуль в коже. Немного передохнул, раздумывая над ситуацией.
Чем дольше Чекулаев думал, тем больше склонялся к мысли, что именно Кольцова является его главным противником. Он догадывался, что и к исчезновению Ленки Майя приложила руку, но никак не мог догадаться, где прячется девчонка. Связи Майи Кольцовой были слишком обширными и куда она могла спрятать его приемную дочь, трудно было даже представить.
Бандит выругал себя за то, что не прояснил эти связи для себя пораньше. А так же вынужденно признал, что женщина его переиграла. Не совсем ясным оставалось лишь одно — откуда она знает об организации. Смутная мысль, что Дон Жуан проболтался, показалась абсурдной. Он же убийца! Навряд ли женщина после такого признания согласится выйти замуж. Было что-то еще, чего он не знал.