Матерый и скокарь
Шрифт:
Бросив телефон на переднее сиденье, Фомич завел двигатель «девятки» и осторожно надавил на педаль газа. Машина уверенно отыскала в плотном потоке транспорта место и, набрав скорость, свернула на Володарского.
– Похвально, не ожидал, – кивнул шеф, отстранившись от монитора. – Это именно то, что нам нужно.
– Разрешите продолжать?
– Действуй!
Вытащив телефон, Григорьев набрал номер:
– Подъезжай
Глава 7
Сколько отвалите за работу?
Припарковавшись у небольшого супермаркета, Кирилл вышел.
Заставив обернуться, коротко прогудела неброская светло-красная «Мазда», стоявшая в нескольких метрах. Затемненное стекло со стороны водителя поползло вниз, и в проеме показалась ухмыляющаяся физиономия губастого мужчины.
– Чего стоим? Полезай в салон!
Фомич распахнул дверцу, сел рядом на переднее сиденье.
– Принес? – непринужденно спросил толстяк, как если бы речь шла о чем-то самом обыкновенном.
Не было вскрытых дверей и выпотрошенных несгораемых шкафов, будто он взял конверты из тумбочки, находящейся в его собственной комнате.
– Только не надо ухмыляться, – зло прогудел толстяк. – Я знаю, что к чему.
– Это я с тобой разговаривал по телефону?
– Со мной, можешь не сомневаться. Тебя что-то смущает? Может, мой вид не впечатляет?
Накатила злоба, следовало сдержаться. Серьезные дела в гневе не решаются.
– Конверты я отдам, когда буду знать, что с Настей ничего не случилось, – твердо произнес Кирилл.
Лицо у губастого было грубой лепки. Нечто напоминающее скульптуру в сквере, что выходят из-под пальцев бесталанных скульпторов: лоб высокий, щеки круглые, уши заметно оттопырены, губы раздутые, как если бы под каждую из них напихали по куску ваты. И вообще, вся его внешность состояла из кусков несуразностей, однако, глядя на него, зубоскалить отчего-то не хотелось. Даже от губ, так неуклюже приделанных к лицу, веяло какой-то скрытой угрозой.
Разлепив уста в благожелательной улыбке, толстяк произнес:
– Похвально. Нечто подобное я и ожидал услышать. Тогда слушай дальше.
Подняв с панели приборов небольшой магнитофон, он нажал на клавишу воспроизведения:
– «…Кирилл, сделай все, что они говорят, ведь ты же знаешь, что от них зависит наше с тобой счастье… Я говорила по поводу нас с моей мамой, и она так рада тому, что с нами происходит. А папенька говорит…»
Губастый выключил магнитофон.
– Что за бред? – невольно произнес Фомич.
– Ничего особенного. Неужели ты не знаешь, что твоя подруга играет в самодеятельности? А этот отрывок из какой-то бездарной пьесы… Хочу сказать, что она делает большие успехи. А обрати внимание, какая искренность! Если Настя и дальше будет развивать
– Вы что, из меня клоуна решили сделать?! А еще я не взламываю двери бесплатно!
– Ну почему же бесплатно? Ты достал нам конверты, – в словах толстяка звучала откровенная ирония.
– И ты думаешь, что я отдам тебе конверты просто так, после всего того, что пришлось испытать? – Голос Фомича едва не срывался на крик. – Я выполнил свою работу и предпочитаю, чтобы мне за это платили.
Толстяк понимающе кивнул:
– Разговор поворачивается очень интересно, и сколько же ты хочешь?
– Меня устроит двадцать тысяч зеленых!
Кирилл обратил внимание на то, что его собеседник имел неприятную привычку оттопыривать рот, отчего был похож на лошадь, но острить по этому поводу не было ни малейшего желания. Вряд ли подобную шутку хозяин губ посчитает удачной.
В этот раз рот выглядел особенно внушительным. А может, он накачивает губы силиконом?
– А не многовато ли за два часа работы? – ехидно поинтересовался губастый.
Кирилл лишь пожал плечами:
– Мое дело назначить цену, ваше – решать. А потом, я очень ценю свою квалификацию.
– Хорошо. Договорились, – неожиданно легко согласился собеседник.
Достав с заднего сиденья барсетку, он распахнул ее, туго набитую долларами. Отсчитав двадцать тысяч, сказал:
– Можешь пересчитать, если не доверяешь. Могу добавить еще две тысячи за оперативность.
– Я не возражаю, – ответил Кирилл, наблюдая за тем, как губастый принялся отсчитывать деньги. – Но если бы я знал, что Насте ничего не угрожает, то я бы вряд ли стал торопиться.
– Думаю, в этом случае ты вообще вряд ли пошел бы на риск, – протянул он деньги Кириллу.
Пачка оказалась внушительной. Ее тяжесть невольно поднимала настроение, и уже не пытаясь скрыть радость, Фомич заулыбался широко и обезоруживающе.
– А теперь конверты, – протянул ладонь губастый, – ты ведь их для нас доставал.
Фомич поймал себя на том, что успел позабыть о них. Хлопнув ладонью по боковому карману, вынул конверты и протянул их губастому.
Тот взял их без особого почтения и бросил на панель приборов, обычно так поступают с ворохом ненужных бумаг.
– Ты заглядывал в них? – поинтересовался губастый.
– У меня нет привычки читать чужие письма.
Губастый одобрительно кивнул:
– Похвальное качество. Мы учитываем и это. А хочешь знать, что в них?
Пожав плечами, Фомич ответил:
– Чужие секреты меня тоже мало волнуют. У меня достаточно своих.
Взяв один из конвертов, губастый уверенно распечатал конверт и вытащил из него чистый лист бумаги. Скомкав, он небрежно выбросил его через открытое окно.
– В остальных конвертах точно такие же чистые листы, – будничным тоном сообщил губастый.