Матрос с 'Бремена' (сборник рассказов)
Шрифт:
– - Но кто может поручиться...-- начал было Страйкер.
– - Не волнуйся, Страйкер, не волнуйся!
– - успокоил его Чарли.-- Зачем лишние волнения?
В двенадцать ночи Сэлли с Лугером, выйдя из метро на Четырнадцатой улице, пошли вниз по Восьмой авеню. Лугер держал Сэлли под руку, а его пальцы скользили по ее руке вверх и вниз, крепко сжимая ее упругую плоть над локтем.
– - Ах,-- вскрикнула Сэлли,-- не надо! Мне больно!
Лугер только засмеялся.
– - Ну уж не так больно!
– - оправдывался он, игриво пощипывая ее.-- Но если даже немного
– - Он говорил на каком-то усложненном английском, с сильным немецким акцентом.
– - Нет, я против,-- ответила Сэлли,-- честно -- против.
– - Ты мне так нравишься!
– - На ходу он тесно прижимался к ней.-- Ты очень хорошая девчонка. Какая отличная у тебя фигура, как ты сложена! Счастлив, что мне выпала возможность проводить тебя домой. Ты точно живешь одна, не обманываешь?
– - Конечно,-- успокоила его Сэлли.-- Не волнуйся. Мне хочется чего-нибудь выпить.
– - А-а-а...-- протянул Лугер.-- Зря терять время?
– - За мой счет,-- уточнила Сэлли -- она много узнала о нем за один вечер.-- У меня есть деньги. По стаканчику -- тебе и мне, идет?
– - Ну, если ты настаиваешь...-- Лугер толкнул дверь бара.-- Но только один стаканчик -- сегодня ночью мы займемся кое-чем другим.-- Больно ущипнул ее и засмеялся, глядя искоса ей в глаза с многозначительностью опытного сердцееда -- так он глядел на своих двух избранниц в каждом рейсе "Бремена".
Под знаком поворота на Девятую авеню, на Двенадцатой улице, у столба, на постаменте, ждали в темноте Чарли с доктором Страйкером.
– - Я... я...-- начал Страйкер; ему пришлось снова сглотнуть слюну, чтобы сказать несколько слов.-- Интересно, придут ли они,-- наконец с трудом вымолвил он шепотом, на одной ноте.
– - Придут, куда они денутся,-- откликнулся Чарли, не отрывая глаз от небольшого треугольника парка вверх по Двенадцатой улице, где она соединяется с Девятой авеню.-- Сэлли -- женщина мужественная, ей отваги не занимать. К тому же любит моего чокнутого братца, будто он не художник, а президент Соединенных Штатов и в нем соединились черты Ленина и Микеланджело. И вот он пошел на судно и ему выбили глаз.
– - Он очень хороший человек -- твой брат Эрнест. У него есть свои истинные идеалы. Мне очень жаль, что сейчас все это происходит вот с такими людьми, как он,-- просто смотреть противно... Это не они?
– - Нет, две девчушки из Христианского союза молодежи, он на углу.
– - Каким он всегда был веселым человеком,-- продолжал Страйкер, не переставая торопливо сглатывать слюну.-- Всегда так заразительно смеялся; всегда знал, о чем говорит. До его женитьбы мы часто выходили вдвоем, и всегда наши девушки, и его и моя, кто бы они ни были, непременно все свое внимание уделяли только ему, все время. Я не возражал. Я люблю твоего брата Эрнеста, словно он мой младший брат. Прямо плакать хочется, когда вижу, как отрешенно сидит он за столом, прикрывая выбитый глаз и зубы, молча, не принимает никакого участия в разговоре, а лишь слушает, что говорят другие.
– - Да,-- согласился Чарли,-- да. Послушай, Страйкер, почему бы тебе немного
– - Прости,-- заговорил еще быстрее врач, преодолевая сухость во рту,-я не хочу тебе мешать, беспокоить. Но я должен выговориться. В противном случае, если я буду долго стоять молча,-- то могу вдруг от страха убежать отсюда и бежать не останавливаясь аж до Сорок второй улицы. Я не могу молчать в такой ответственный момент, извини.
– - Черт с тобой, болтай!
– - великодушно разрешил Чарли, похлопывая друга по плечу.-- Выкладывай немедленно все -- все, что накипело на сердце.
– - Я пошел на это только для того, чтобы помочь Эрнесту.-- В темноте Страйкер прислонился спиной к столбу, стараясь унять дрожь в коленях, и продолжал, обрадованный поощрением со стороны Чарлза: -- Я разработал тут одну теорию... Она заключается вот в чем: когда Эрнест узнает, что мы сделали с этим Лугером, он наверняка воспрянет духом, это станет для него чем-то вроде трамплина. Так я оцениваю психологическую сторону возникшей ситуации. Почему мы все же не захватили с собой какую-нибудь железку? Ну дубинку, нож, стамеску, кастет...-- Он засунул обе руки в карманы пальто, чтобы его друг не видел, как сильно они дрожат.-- Будет очень плохо, если мы все смажем... Как ты считаешь -- плохо, если мы его упустим, а? Что скажешь, Чарли?
– - Ша!
– - прошипел ему Чарлз.
Страйкер посмотрел на улицу. Там, в конце, показалась парочка.
– - Это они! Сэлли, узнаю ее пальто. А рядом с ней этот негодяй, этот вшивый немец...
– - Ша, Страйкер, ша!
– - Как мне холодно, Чарли. А тебе? Теплая, кажется, ночь, а я...
– - Да заткнись ты, ради Бога, наконец!
– - вспылил Чарлз.
– - Мы с ним справимся!
– - прошептал Страйкер.-- Да, Чарли, я, конечно, заткнусь, охотно заткнусь, Чарли...
Сэлли и Лугер медленно шли вниз по Двенадцатой улице. Лугер обнимал ее за талию, и их бедра все время соприкасались при ходьбе.
– - Какой хороший фильм мы посмотрели!
– - журчал Лугер.-- Обожаю Дину Дурбин1: как молода, свежа -- просто конфетка. Очень похожа на тебя.-- И широко улыбнулся Сэлли в темноте, крепче прижимая ее за талию.-- Такая ма-аленькая, моло-оденькая девушка... Вот такие, как ты, мне очень нравятся.-- Попытался ее поцеловать.
Сэлли увернулась.
– - Послушайте, мистер Лугер...-- обратилась она к нему, и не потому, что он ей нравился, а просто -- он человек, безрассудный, ничего не подозревающий; к тому же сердце ее гораздо мягче, чем она предполагала.
– - Я не понимаю по-английски,-- отозвался Лугер,-- ему так нравилась ее застенчивость на последнем этапе к цели.
– - Благодарю вас за приятный вечер,-- приходя в отчаяние, продолжала Сэлли; она останановилась на тротуаре.-- Спасибо, что проводили до дома. Ко мне нельзя. Я соврала вам: я живу не одна.
Лугер засмеялся.
– - Ах ты, маленькая, пугливая девочка! Как это мило! Вот за это я люблю тебя!
– - Там мой брат,-- продолжала Сэлли, не зная почему,-- клянусь Богом, я живу с братом в одной квартире!