Маверик
Шрифт:
Мои слова Добряк встречает спокойно и невозмутимо. Лишь его движения приобретают мягкую плавность того, кто готов среагировать на любой сигнал опасности, уходя с линии огня.
— Чего ты хочешь, Егерь?
— Я же сказал. Воспользоваться вашим телепортом.
— Ребёнок у вас? — мрачнеет Григоирй. — К чему всё это? Неужели мы бы не договорились, если бы ты просто запросил проход к Телепортариуму?
Хмурюсь, потому что в стройной мелодии нашей беседы проскакивает фальшивая нота.
— Какой ребёнок? О чём ты? — чувствую, как морщится
— Хочешь сказать, что мальца вы не похищали? — недоверчиво переспрашивает мужик.
— Мы сюда прибыли двадцать минут назад. Понятия не имею, о чём речь, но скажу твёрдо: к вашим проблемам мы не причастны.
Предводитель Выезжего Лога молчит и настороженно изучает меня.
— Час назад Мишка, сын одного из наших жителей, исчез. Мы сегодня затеяли небольшое гулянье. Все заняты подготовкой, не уследили.
— Следы?
— Ведут прочь из деревни, но сегодня весь день ветрено. Их замело, поэтому возникли сложности с поиском.
— Если покажешь, откуда он стартовал, и дашь что-то из вещей потеряшки, я его найду.
— Ты к тому же ищейка? — выгибает бровь казак.
— Можно сказать и так.
Добряк долгую минуту молчит, обдумывая мои слова. Взвешивает потенциальный риск против возможной пользы и, в конечном счёте, медленно кивает.
Уже через минуту мы подходим к одному из домов, где всё вытоптано десятками ног. Жители суетились, пытаясь помочь, но сделали только хуже. Мой новый знакомый барабанит кулаком по двери, и та резко распахивается, открывая нам женщину лет тридцати. Глаза на мокром месте, дико волнуется и явно хотела бы увидеть сына, а тут всего лишь мы.
— Настёна, принеси какую-нибудь вещь Мишутки. Кофту или куртку. Подойдёт? — он бросает быстрый взгляд на меня.
— Да.
— Вы бы лучше искали! — выкрикивает мать. — Он же там один!
— Настёна, не спорь, так надо, — уверенно заявляет Григорий.
Женщина исчезает за дверью, и вскоре мне в руку падает несвежая мятая футболка с принтом тигрёнка. Под напряжёнными взглядами сельчан я обнюхиваю принесённую вещь, идентифицирую нужный запах и отдаю майку Анастасии.
— Пошли, — бросаю спутнику.
Тот не спорит. По пути успеваю отбить сообщение Накомис, чтоб не волновалась.
— Что ты там пишешь? — бдительно спрашивает казак.
— Рассказываю всем, какой ты обаяшка, — сарказма в моём голосе хватит на троих.
— Я не собираюсь извиняться за то, что пытаюсь уберечь своих людей от беды.
— И не жду. Пишу я, что отошёл вам помочь с одной проблемой, чтобы мои люди не начали город перепахивать в поисках меня.
— У них бы не получилось, — роняет Григорий.
— Это ты так думаешь, — со смешком отвечаю я.
Двигаемся мы, забирая на север, и вскоре выходим за пределы деревни. Всё это время я чую постепенно выветривающийся след мальца. Чую отчётливо и ясно, словно он прошёл здесь минуту назад. Из ксаридов получились бы действительно великолепные ищейки.
Сильный ветер, завывая, трясёт ветками над нашими
Через несколько минут мы проходим мимо первой пары искателей. Те активно крутят головой по сторонам и негромко зовут мальчишку. Понять их можно, начни они орать, сюда сбегутся все окрестные монстры.
След вскоре сворачивает в сторону реки, но прежде, чем деревья окончательно расступаются, из сугроба на нас прыгает худая клыкастая тварь. За миг до её атаки, пространство окрашивается багровыми точками опасности, и рывок уродца я встречаю молниеносным взмахом топора. Снежную пелену окрашивает тёмно-синяя густая кровь, и чудовище разлетается в стороны по частям. Добряк только хватается за автомат, а всё уже кончено.
Примечательно, что противник не выделялся в инфракрасном диапазоне. Температура тела не отличалась от окружающего снега.
— Шустёр, — впечатлённо тянет казак, поглядывая на меня.
— Ещё и лебедей из салфеток умею складывать.
Забираю свои 734 единицы арканы и спрашиваю:
— Почему «Добряк»?
— Такой позывной дали сослуживцы. А почему «Егерь»?
— Девушки, — многозначительно пожимаю плечами.
Григорий крякает, пряча улыбку.
Запах усиливается в несколько раз.
— Почти пришли, — выходя к реке роняю я.
Заснеженный склон прячет мелкую гальку, которая хрустит под ногами. Справа мерно шумит вода. По Картографу в радиусе ста метров чисто. Впереди, один за другим, появляются совсем свежие следы, оставленные в снегу. Подметив их, казак ускоряется.
— Вот оно!
Я не отстаю, и через три минуты быстрого бега мы начинаем улавливать пронзительный скрежет. Словно ногтями ведут по школьной доске. Впереди вырисовывается алый сгусток тепла, и его тут же окрашивает предупреждающими точками опасности.
— Аккуратно, — бросаю я спутнику, на ходу заглядывая в Картограф.
Всего одна тварь.
— Мишка! — звучно орёт казак.
Слева начинает стучать автомат, и в ответ я тут же накидываю на нас Пелену тишины. Две пули Добряк кладёт ровно в яблочко. Округлое грузное чудовище, которое в инфракрасном зрении выглядит, как алый мешок картошки, отшатывается назад, вереща.
И ему вторит детский голос:
— Помогите! Дядя Гриша!
Без лишних слов выхватываю револьвер и вгоняю Усиленный выстрел в центр массы. Тысячи единиц арканы, влитых в пулю, хватает, чтобы противник отлетел назад так, будто его лягнул тяжеловоз. Несколько ударов сердца, и в темноте расцветает кристаллический нарост арканы.
Он освещает здоровый валун, привалившийся к выступающему из холма куску скалы. Каменюка вся исцарапана когтями убитого уродца, а в небольшом отнорке сидит забившийся туда малец в синей курточке. Увидев Добряка, потеряшка поспешно выползает на коленях и кидается в объятия казака.