Маяк И.Л. Рим первых царей. Генезис римского полиса (1983)

Грин Алекс

" $ с h u l z e W. Op. cit., S. 257, 260.

~' Frescaroli М. Per la storia della popolazione veleiate (Note sulla onomastica

personale).
– - 1п: Studi veleiati. Atti e memorie del 1 Convegno di studi storici e

archeologici. Piacenza, 1955, р. 173 -- 186.

139

1строки 5, 28, 43) 4'. Отсюда явствует идентичность Ветуриев и Витуриев и вытекает признание их лигурийского происхождения. Распространенность Ветуриев в тосканской Этрурии может, таким образом, быть объяснена наличием лигурийского субстрата в составе ее населения вне зависимости от представления о происхождении этрусков. Если придерживаться восточной теории, нельзя не учитывать того, что

Тосканская зона до постулируемого прибытия туда этрусков была исконной зоной заселения лигуров. Невозможно не принять этого во внимание, и разделяя взгляды приверженцев формирования этрусского этноса на почве Италии из разнородных, в том числе местных элементов. Поскольку и Лаций был первоначально заселен лигуро-сикулами, можно признать в Мамурии Ветурии не этруска, а потомка древнейшего лигурийского населения, часть которого была ассимилирована латинами-аборигинами, а затем римлянами.

В это время в Риме могли проживать также роды Геганиев, Веренниев, Канулеев, поскольку их представительницы были вместе с Тарпеей первыми посвящены Нумой в весталки (Plut. N., Х). Подтверждением древности существования римских Геганиев можно считать то, что в начале Республики среди консулов 492 г. до н. э. был консул Геганий, коллега Минуция. Упоминание Канулеев, известных в республиканскую эпоху в качестве плебеев, может поставить под сомнение сообщение Плутарха об этих весталках. Но достаточно вспомнить, что носителями одного и того же имени (классический пример-- Клавдии) бывали по разным причинам и патриции, и плебеи, кроме того, свидетельство Плутарха относится к наиболее достоверной части традиции, касающейся религиозных установлений и мероприятий.

Косвенным указанием на увеличение числа родов в Риме в правление Нумы может служить рассказ о его сыновьях, якобы давших начало родам Помпониев, Пинариев, Кальпурниев и Мамерциев, получивших когномен "Яех" (Plut., N., XXI; Fest. Calpurnii). Но уже в древности, по словам Плутарха, эта версия была признана ложной, придуманной претендующими на особую знатность римлянами, пожелавшими возвести свое происхождение к весьма уважаемому и благочестивому царю. И действительно, в этом смысле особенно уязвимыми являются Пинарии. Во-первых, древность и знатность их рода удостоверялась культом Геркулеса, к которому они были причастны, т. е. они существовали до Нумы, а, во-вторых, от Пина должна была быть образована не сразу форма "Пинарии", а скорее форма "Пинии". Поэтому вполне вероятно, что Помпонии, Кальпурнии и Мамерции Рексы, и тем более Пинарии, имевшие своими предками Пиниев, не связаны родством с Нумой, и названные gentes обосновались в Риме в иное время. Но античные авторы отнесли их к тому периоду именно потому, что ни в ком не вызывало сомнений само появление тогда новых римских родов.

Есть основание полагать, что древним был в Риме также род Навциев. Согласно Дионисию (VI, 69), родоначальник этого гентильного 4' "S e n t e n t i а Minuciorum.-- In: Fontes Iuris Romani Antiqui, ed. 7. 1909,

$. 402 -- 403.

140

объединения был союзником Энея, жрецом Минервы (Афины) Паллады. Именно Навций якобы вывез изображение богини из Трои и передал своим потомкам отправление этого культа. О троянском происхождении Навциев сообщает и Павел в извлечении из словаря Феста (Nautiorum familia). Правда, там идет речь о семье Навциев. Но это известие относится ко времени начала империи, когда, видимо, члены одной и той же familia представляли род в названных священнодействиях.

Самой глубокой римской древности принадлежит и род Эмилиев. Плутарх говорит, что Эмилии ведут свое начало от Мамерка, сына Нумы, прозванного "ласковым" за учтивость и прелесть речи в честь одноименного и аналогичного по характеру сына Пифагора (Plut., Aem., .II; N., VIII). Впрочем, тот же Плутарх (Р,., II) зафиксировал легенду, по которой Эмилии связывались с Эмилией, дочерью Энея и Лавинии. В этом варианте легенды Эмилия была матерью Ромула. Павел Диа:кон (Aemiliam gentem)

передает кроме этой версии другую, согласно ,которой родоначальником Эмилиев был второй сын Аскания -- Эмилон (Aemylon). Первая версия Плутарха покоится на часто встречающемся у греков принципе объяснять римские имена и названия греческим происхождением. Для Плутарха, подчеркивающего всем своим творчеством близость своего и римского народов, это весьма характерно. Но выведение Aemilius из а~ф Xiop необоснованно. Из всех рас.сказов об Эмилиях можно извлечь лишь одно рациональное зерно, .а именно появление этого рода в Риме в глубочайшей древности.

Оставляя в стороне вопрос об этнической принадлежности выяв.л нных в традиции родов, а также и достоверность появления их в Риме именно при первых царях, нельзя обойти вниманием сам факт настойчивого упоминания в легендах о поселении все новых и новых пришлых родов на территории urbs. Видимо, античные авторы улови.ли закономерность. Таким образом, можно полагать, что все рассмот,ренные здесь случаи дают представление о росте численности римского населения в пределах VIII -- середины VII вв. до н. э. за счет внеш.них пришельцев.

Однако римское население в этот период увеличивалось не только -путем прибытия новых родовых коллективов, но и благодаря естественному приросту. Причем этот прирост выражался и в появлении новых родов с новыми именами внутри самого римского общества, как это следует из известия о четырех сыновьях Нумы.

Вспомним, что древние сомневались лишь в родстве Рексов с Нумой, но вовсе не в том, что сыновья Нумы могли дать начало новым .gentes. Э. Перуцци4', подробно исследовавший традицию о генеалогическом древе Нумы и его потомков, пришел к важному заключению, что nomen передавался и сохранялся до тех пор, пока означал отношение юридического подчинения лиц к их pater familias (а не просто parens!), если он был жив, либо если его застал в живых хотя бы первый член новой генерации, т. е. старший из внуков, или, что реже,

"" Per Uz z i Е. Origini di Кота, ч. 1. Bologna, 1970, р. 13б -- 139.

141

старший из правнуков. Если же все внуки (или правнуки) рождались после смерти деда (или прадеда), бывшего pater familias, в подчинении которого находились все его сыновья, т. е. отцы (или деды) внуков (или правнуков), то эти последние (т. е. внуки или правнуки) получали новый nomen, образованный от преномена их pater familias.

Для наглядности этот порядок можно, пользуясь примером Перуцци, по аналогии с ним выразить в предлагаемой нами схеме:

Pompo (дед Нумьс)

! Pompilius (от

ец Нумы, ставший pater fam! lias)

! Numa Pompilius (царь)

!

Calpus Pompi lius

Mamercus Pompilius

Pompo Pompilius

Pinus Pompilius

1 °

(сыновья Нумьс, ставшие по смерти деда Pornpus а patres familiias)

Marcus Mamercius

Lucius Pomponius

(внуки Нумы, родившиеся после его смерти, ставшие patres farniilias и получившие номен

по преноме, у своих отцов)

44 W e s t r u р С. W. А Near-Kin within the Kin. А comparative study. Kobenhavn,

1952.

" De Fr аnсisci P. Primordia..., р. 159 -- 160.

" F r а п с i о ы G. Clan gentilizio e strutture monogamiche, ч. I. Napoli, 1975,

р. 95.

142

Подчеркнем, что эта схема передачи nomen объясняет процесс вторичного образования gentes при естественном разрастании больших патриархальных семей, которые входили в состав первоначального gens.

Такой путь формирования gentes, получавших гентилиций от имени потомка умершего pater familias, мог открыться для любого поколения большой семьи и, вероятно, не был совершенно обязательным. Скорее всего он реализовался в условиях нехватки земли. Ведь земля, выделенная родом большой патриархальной семье, становилась при росте числа ее членов недостаточной. Это обстоятельство ставило предел расширению как семьи, так и рода.