Маяк надежды
Шрифт:
Подход не гуманный, но очень действенный. Первый ранг я взял в рекордно короткий срок. И почти без помощи целителей.
Лука Иванович своего внука тоже обучал лично. Без подобных экстремальных условий, но аналогично в основном на практике.
Поэтому мой мозг бунтовал и требовал сотворить что-нибудь, кроме перелистывания страниц. Поднять маленький смерч или закрутить небольшую воронку.
Буквы расплывались, а суть текста начинала ускользать от меня. Последнее, что я запомнил перед тем, как отрубиться прямо на книжке, это бесконечно нудная глава
Глава 4
Что может прекраснее, чем выйти утром на берег моря, с хрустом потянуться и подставить лицо соленому ветру и яркому солнцу?
Пожалуй, чтобы было чуть теплее.
Мыс обдувало отнюдь не тропическими ветрами, а единовластным столичным — колким, хулиганистым и весьма непостоянным. Но всё равно было чертовски хорошо!
В комнатку, выделенную мне смотрителем, я перебрался ещё ночью. Проснулся, отодрал от лица учебник и полусонным отправился в подобающую постель, предварительно успев раздеться.
И теперь я стоял на обрыве в рубахе и исподнем, благо смутить было некого, кроме пасущихся коз. Но животных мой вид никак не задел, они упорно скакали по скалам, вырывая из них клочки растений, чудом выросшие с этой стороны. Почему козы игнорировали жизнерадостную зеленую поляну возле своего хлева, я не знал. Впрочем, в анималистике я пока был не силен.
Я отсалютовал рогатым и поежился. Озорной ветер забрался под тонкую ткань.
Нырнуть бы сейчас в море… Но порыв я сдержал, понимая что температура воды не даст мне ни единого шанса. А стихия огня, чтобы её подогреть, тоже пока мне была не подвластна.
Но зато сразу же появилась шальная идея — подогреть залив и сделать его пригодным для купания. Я улыбнулся и, конечно же, отверг её. Обитателям здешних вод такая выходка может повредить. Если только точечно…
В дом я возвращался быстрым шагом, одновременно разминаясь и согреваясь.
Адмирал уже хозяйничал на кухне, громыхая посудой и заваривая нам кофе. Я втянул аромат любимого напитка и сегодня он показался мне особенно волшебным.
— Доброго утра! — поздоровался я. — И простите за мой вид…
— Право, граф, нашли за что извиняться, — улыбнулся Волков. — У меня тут фельдмаршал как-то голышом по берегу бегал. Соединялся с природой… Не надо было ему рома столько пить. Но что поделать, сухопутные не приспособлены к нормальным напиткам.
Григорий Иванович шустро накрыл на стол, пока я сходил одеться. Морской волк к тому же нажарил нам королевскую яичницу, уж не знаю из скольких яиц, но я одобрительно покивал.
Простое блюдо было щедро посыпано свежим луком и прочей зеленью, как я понял, выращенной в огороде при маяке. Не обошлось и без домашнего сыра, который мне так понравился вчера.
Аппетит у меня был зверским, что у седовласого графа вызвало смесь уважения с умилением.
— Вот, правильно, мужчина каждый раз есть должен, словно последний! — восхищенно сказал он. — А то взяли моду нынче, как куры по зернышку
Я не стал поправлять адмирала, видел как он обиделся за подобные заявления. Но и городских понять мог, не каждый выдержит такое зрелище. Когда тебе из лавки всю жизнь доставляют считай что готовое мясо, то о процессе не задумываешься вообще.
Сразу вспомнилась моя первая охота. И отчего-то я снова улыбнулся, хотя события той ночи могли показаться весьма неприятными.
Учитель вез меня в столицу. И часть пути мы проделали пешком через леса, по неизвестной мне причине. Точнее, я догадывался, что это было первое из множества испытаний.
Он тогда занялся обустройством временного лагеря, а меня отправил за ужином. Условие было одно — никакой магии. У меня был лук и жуткий голод, несколько дней в пути я почти ничего не ел. Учитель явно подпитывал себя магией жизни, мне же доставались ягоды и грибы, от части которых бывало откровенно плохо.
За этой уткой я гонялся полночи. Птица словно издевалась, не улетая окончательно, а заводя меня всё дальше и дальше в топи.
Когда я наконец сумел её подстрелить и достать из воды, куда она упала, то оказалось что утка щуплая, как был тогда я.
Злой, промокший, грязный и израненный, я каким-то чудом вернулся в лагерь.
Получил короткий урок по разделке дичи и недовольство тем, что так долго провозился.
Но ничего вкуснее той тощей утки я в жизни не ел.
Спустя годы пиршеств, царских, султанских и прочих монарших, я не мог вспомнить ничего лучше той ночи, когда под треск огня и впивался зубами в жесткое мясо без каких-либо специй.
Что-то тогда изменилось. Учитель заговорил со мной иначе. Добрее старый пень не стал, но начал постепенно делиться знаниями.
Через год, будучи все ещё мальчишкой, я решил отомстить ему и на требование приготовить что-нибудь вкусное, подал такую же утку. Пришлось постараться, чтобы отыскать столь же жалкое существо.
Хорошо, что к тому моменту я уже умел неплохо защищаться и быстро бегать.
Моя улыбка стала такой широкой, что адмирал не мог не заметить и усмехнулся:
— Вид у вас, граф, как у кота, стянувшего жирную рыбешку со стола.
— Очень вкусно, — ничуть не погрешил я душой, вдруг осознав откуда у меня такая страсть к еде.
Шли через леса мы тогда месяц, а то и больше. И первая охота оказалась самой удачной. Как и тот вкус — первой настоящей победы. Не в утке было дело. Но зато потом я стремился любыми способами избежать одного — голода.
Столько лет прошло, а это неожиданно ярко всплыло в моей памяти.
Даже лишения порой могут сыграть на пользу. Когда есть с чем сравнить.
— А может мне тут ресторанчик открыть… — протянул адмирал, задумчиво глядя в окно и щурясь от солнечных бликов на воде.