Маяк
Шрифт:
— Тогда, пожалуйста, позвоните миссис Бербридж и спросите ее, не будет ли она добра найти Милли и привести ее сюда?
Мэйкрофт выглядел совершенно растерянным: уж слишком легко ему удалось добиться своего. Он поднял трубку и позвонил миссис Бербридж. Затем, нахмурив брови, оглядел кабинет и принялся устанавливать стулья с прямыми спинками полукругом перед камином, присоединив их к уже стоявшим там мягким креслам. Он явно намеревался создать атмосферу ничем не грозящей неофициальности, но, поскольку в камине не горел огонь, расставленные перед ним стулья и кресла выглядели довольно нелепо.
Миссис Бербридж и Милли явились
Дэлглиш начал без всяких предисловий:
— Милли, доктор Шпайдель говорит, что вчера днем он дал тебе конверт, чтобы ты передала его мистеру Оливеру. Это так?
— Может, и дал.
Вмешалась миссис Бербридж:
— Не будь смешной, Милли. И не трать зря время Либо он дал тебе конверт, либо нет.
— Ага, ладно. Он дал мне записку. — Тут она вдруг взорвалась: — Почему это миссис Бербридж и мистер Мэйкрофт должны здесь находиться? Я вам не подросток!
Значит, Милли не так уж незнакома с уголовным законодательством, трактующим права и ответственность несовершеннолетних. Дэлглиша это не удивило, но он не собирался углубляться в прошлое и отыскивать совершенные ею и скорее всего незначительные нарушения закона. Он сказал:
— Милли, мы тебя ни в чем не обвиняем. Никто не предполагает, что ты сделала что-нибудь дурное. Но нам нужно точно знать, что произошло в день перед смертью мистера Оливера. Ты помнишь, в какое время доктор Шпайдель дал тебе записку?
— Вы же сами сказали — днем. — Она помолчала. — Перед чаем.
— Думаю, тут я могу помочь, — вмешалась миссис Бербридж. — Доктор Шпайдель позвонил и сказал, что не будет обедать, но будет признателен, если ему пришлют немного супа, чтобы приободриться, и виски. Он сказал, что не очень хорошо себя чувствует. Милли помогала на кухне, когда я пошла сказать миссис Планкетт про суп. У нее почти всегда имеется наготове суп. Вчера был куриный бульон, домашний, разумеется, и очень питательный. Милли предложила отвезти суп в коттедж «Буревестник» на автотележке. Она любит водить автотележку. Она отправилась туда в три часа.
Дэлглиш посмотрел на Милли:
— Итак, ты привезла суп и виски, а потом что произошло?
— Доктор Шпайдель, он дал мне записку, а то нет, что ли? Он сказал, может, отвезешь ее мистеру Оливеру? Ну, я сказала — да ладно, отвезу.
— А потом что ты сделала?
— Убрала ее в почтовую сумку, а то нет, что ли?
— Это такой мешок для писем, — объяснила миссис Бербридж. — Он прикреплен к приборной доске автотележки. Дэн Пэджетт доставляет всякую почту в коттеджи и забирает там письма, чтобы Джаго отвез их на материк.
Теперь вопросы стала задавать Кейт.
— А после этого, Милли? Ты сразу поехала в Перегрин-коттедж? И не говори, что, может, и поехала. Поехала или нет?
— Нет, не поехала. Доктор Шпайдель ничего
— Как это ты забыла?
— Просто забыла, и все. Все равно мне надо было к себе в комнату вернуться. Мне в уборную надо было, а еще я подумала, надо топ переодеть и джинсы. Думаю, в этом ничего плохого нету, а?
— Конечно, нет, Милли. А где стояла тележка, когда ты была у себя в комнате?
— А я ее на дворе оставила, а то нет, что ли?
— И записка доктора Шпайделя по-прежнему была в почтовой сумке?
— Наверно, была, а как же? Иначе как бы я ее передала, если б не была?
— Когда же ты это сделала?
Милли не ответила. Кейт продолжала опрос:
— Что случилось после того, как ты переоделась? Куда ты потом отправилась?
— Ну ладно. Я поехала Джаго повидать. Я знала, что он сегодня утром катер должен в море выводить, двигатель проверить, а я хотела с ним поехать. Так что я поехала к коттеджу «У пристани». Он дал мне кружку чаю и печенье какое-то.
— Ты поехала на автотележке?
— Ага, точно. На тележке. Поехала на тележке и оставила ее на набережной, пока с Джаго у него в коттедже разговаривала.
Тут снова вступила миссис Бербридж:
— А тебе не пришло в голову, Милли, что в этом конверте могло быть что-то срочное и что доктор Шпайдель полагал, что ты передашь его на обратном пути в Большой дом?
— Так он же не сказал ничего, что это срочное. Да и вовсе не срочное это было, а то нет, что ли? Встреча же была на восемь часов сегодня утром! — Все молчали. Милли произнесла: — Ох, черт!
— Значит, ты прочла записку? — спросила Кейт.
— Может, и прочла. Да ладно, прочла. Ну, я хочу сказать, она же не запечатана была. Зачем он ее незапечатанной оставляет, если не хочет, чтоб ее другие читали? Нельзя человека к суду привлечь за то, что он записки читает.
— Нет, Милли, нельзя, — сказал Дэлглиш. — Но смерть мистера Оливера может привести нас в суд, и, если это случится, ты, вероятно, станешь одним из свидетелей. Ты понимаешь, как важно будет говорить в суде правду. Ты ведь будешь говорить под клятвой. Если ты сейчас станешь нам лгать, тебе потом может быть очень трудно. Так, значит, ты прочла записку?
— Ага. Да я ведь сказала. Я ее прочла.
— А ты говорила мистеру Тэмлину, что ты ее прочла?
Наступила долгая пауза. Потом Милли ответила:
— Ага, говорила.
— И что он сказал?
— Да ничего он не сказал. Я чего хочу сказать, он ничего не сказал про встречу эту. Велел мне взять да прямо сейчас отвезти записку мистеру Оливеру.
— А потом?
— Ну я села за руль — а то нет, что ли? — и поехала в Перегрин-коттедж. Никого там не увидела, так что положила конверт в почтовый ящик на крыльце. Так что если он ее не забрал, я б так сказала, что она все еще там и есть. Мне слышно было, как мисс Оливер разговаривает с кем-то в гостиной, только мне не хотелось ей записку передавать. Она воображала, больно много о себе понимает, и злая как собака, а записка все равно не для нее была. Так что я ее в ящик опустила. Доктор Шпайдель сказал, чтоб я ее мистеру Оливеру отдала, я и отдала бы, если б его увидала. А так, я села в тележку и вернулась в Большой дом, помочь миссис Планкетт с обедом.