Маяковский без глянца
Шрифт:
Когда он слышал слово «боржом», он начинал его спрягать:
– Мы боржом, вы боржете, они оборжут.
Или вдруг начинал «стукать лбами» стоящие по своей звуковой основе рядом прилагательные:
– Восточный – водосточный – водочный.
Он брал слово в раскаленном докрасна состоянии и, не дав ему застыть, тут же делал из него поэтическую заготовку. Он всегда в этой области что-нибудь планировал, накапливал, распределял. Для постороннего все это казалось, может быть, и ненужным, но человек, понимающий, что к чему, сближал
Сергей Дмитриевич Спасский:
Слова, проходившие над столом, будили в нем особые представления.
– Надо послать заказной бандеролью, – по какому-то поводу сказал Брик.
Маяковский вцепился в слово и медленно разжевывал его:
– Бандероль, – бормотал он, повторяя за слогом слог. – Артистов банде дали роль. Дали банде роль, – гудел его голос, ни к кому не обращаясь, извлекая из попавшихся по дороге созвучий новые возможные содержания.
Ольга Константиновна Матюшина (1885–1975), вторая жена художника М. В. Матюшина:
Я молча допечатала Хлебникова и обернулась к Маяковскому.
– Не дуйтесь! – весело сказал он, подавая листки. Я начала печатать, перекидываясь с ним вопросами и замечаниями.
– Готово! – сказала я, вытаскивая страницу и проглядывая ее. – Ой! Что я написала!
– Что?
– Я сейчас сотру. Написала – музчина.
– Как?
– Музчина.
– Не стирайте! Не стирайте! Это очень интересно! Муз-чина… И он, забрав рукопись, побежал в типографию.
Юрий Карлович Олеша:
Это был король метафор. Однажды играли на бильярде – Маяковский и поэт Иосиф Уткин, которого тоже нет в живых. При ударе одного из них что-то случилось с шарами, в результате чего они, загремев, подскочили…
– Кони фортуны, – сказал я.
– Слепые кони фортуны, – поправил Маяковский, легши на кий.
Левкий Иванович Жевержеев:
С течением времени я привык к тому, что очень часто и во время бесед, и во время споров (а спорил Маяковский всегда с большой страстью), и во время «свободных часов» он вдруг соскакивал с места, шел к письменному столу и что-то записывал. Работа над стихом, по-видимому, не оставляла его ни на минуту. Что бы он ни делал, а поэтическое творчество являлось для него постоянным.
Василий Абгарович Катанян:
Люди, близко знавшие Маяковского, помнят, как часто за разговором или на прогулке глаза его вдруг переставали замечать окружающее, он задумчиво шевелил губами, и короткие движения сжатой руки как бы подчеркивали ритм складывающихся строк. Или, бывало, за игрой он вдруг протягивал руку к пиджаку, висящему на стуле, за записной книжкой или за клочком бумаги –
Владимир Владимирович Маяковский. В записи Льва Абрамовича Кассиля:
Я напрягаюсь над строкой до слез, ночью просыпаюсь и ищу нужное слово. Плачу от удовольствия, когда строка наконец сомкнута. Когда нужное слово найдешь, словно коронка на зуб села – аж искры из глаз.
Петр Васильевич Незнамов:
Это был круглосуточный писатель, который даже в полудремотном состоянии, уже засыпая, мог… писать. Это невероятно, но факт.
Владимир Владимирович Маяковский. Из выступлений, 1929 г.:
Дело не во вдохновении, а в организации вдохновения.
Виктор Борисович Шкловский:
Я пошел с Маяковским на работу. Сперва говорили, потом остановились. Он сказал:
– Мне нужно придумать до того дома четыре строчки.
Владимир Владимирович Маяковский. Из книги «Как делать стихи», 1926 г.:
Первое четверостишие определяет весь дальнейший стих. Имея в руках такое четверостишие, я уже прикидываю, сколько таких нужно по данной теме и как их распределить для наилучшего эффекта (архитектоника стиха). <…>
Имея основные глыбы четверостиший и составив общий архитектурный план, можно считать основную творческую работу выполненной.
Далее идет сравнительно легкая техническая обработка поэтической вещи.
Надо довести до предела выразительность стиха. Одно из больших средств выразительности – образ. Не основной образ-видение, который возникает в начале работы как первый туманный еще ответ на социальный заказ. Нет, я говорю о вспомогательных образах, помогающих вырастать этому главному. Этот образ – одно из всегдашних средств поэзии, и течения, как, например, имажинизм, делавшие его целью, обрекали себя по существу на разработку только одной из технических сторон поэзии.
Способы выделки образа бесконечны.
Один из примитивных способов делания образа – это сравнения. Первые мои вещи, например, «Облако в штанах», были целиком построены на сравнениях – все «как, как и как». <…>
Распространеннейшим способом делания образа является также метафоризирование, т. е. перенос определений, являвшихся до сего времени принадлежностью только некоторых вещей, и на другие слова, вещи, явления, понятия.
<…> Один из способов делания образа, наиболее применяемый мною в последнее время, это – создание самых фантастических событий – фактов, подчеркнутых гиперболой. <…>