Маяковский без глянца
Шрифт:
– Ничего подобного! – ревели знатоки.
Маяковский:
– Ну, вам лучше знать всю эту классическую дребедень. Ведь это же не стихи, а икота.
– Что вы привязались к каким-то тетям?
– Подождите – я доберусь и до дядей. (Смех.)
– А как насчет племянниц?
– К ним отнесусь снисходительно. (Смех.)
И дальше Маяковский заговорил о группировках «художественных» обособленных сект, вроде символистов, акмеистов, декадентов, мистиков, которые давят друг
Сквозь общий гул началось цыкание, разнесся пронзительный свист и топот ног и настойчивые крики:
– Долой футуристов! Долой! Нахалы!
Я, признаться, слегка взволновался, увидев, как несколько человек из нашей охраны подбежали к каким-то субъектам, собиравшимся что-то бросить на сцену. Это «что-то» было завернуто в газетную бумагу.
Наши молодчики выхватили сверток, а хулиганов утащили в боковые двери со словами:
– Успокойтесь, это пьяные.
Маяковский, улыбаясь, выпил чаю:
– Как приятно, что остались только трезвые.
Публика снова захохотала, и мне стало легче: ну, мол, прошло.
Володя стал утверждать, что в борьбе с буржуазно-мещанскими взглядами на жизнь и искусство футуристы останутся победителями, реальными пророками, признанными Колумбами современности, что прежние писатели до сих пор никакого серьезного влияния на общество не оказывали, что декадентские стихи разных бальмонтов со словами:
Любите, любите, любите, любите,Вечно любите любовь –просто идиотство и тупость.
Послышался снова свист. Орали:
– А вы лучше? Лучше? Докажите!
Маяковский:
– Докажу, и очень быстро. Я понимаю ваше нетерпение – вам нестерпимо хочется скорей услышать наши стихи. (Горячие аплодисменты и одинокий свист.) Не обращайте внимания – это у него зуб со свистом. (Хохот. Прибавилось десяток свистков.) Если вы свистите перед стихами, то что же будет после – паровозное депо. (Хохот. Крики: «Будет!») Вы, значит, работаете заодно с критиками (смех), но имейте в виду, что от неумного свиста мы только выигрываем, так как все видят ваше озорство и наше деликатное достоинство. (Аплодисменты.) А поэтому перехожу к характеристике нескольких русских поэтов-футуристов и укажу на различие в достижениях, позволяющее говорить о силе каждого. Вот перед вами чугунолитейная фигура поэта-художника Давида Бурлюка.
Грохот аплодисментов с пересвистом по адресу Бурлюка.
Бурлюк с лицом невероятной строгости встает и гордо кивает головой.
Несутся недоумевающие возгласы:
– А почему у вас на лице собачка?
Бурлюк:
– Это знак поэтического чутья. (Смех.)
Маяковский:
– В своем выступлении Бурлюк это блестяще докажет. А пока я могу лишь сказать, что в этой глыбе мудрости таится не только крупнейший мастер живописи, не только подлинный учитель искусства, но и поэт исключительного темперамента, поэт бурлючащей, клокочущей, кипящей юности. Вот его установка:
Каждый молод, молод, молод,В животе чертовский голод.Так идите же за мной,За моей спиной.Я бросаю гордый клич –Этот краткий спич!Будем кушать камни, травы,Сладость, горечь и отравы.Будем лопать пустоту,Глубину и высоту,Птиц,(Рукоплескания. Смех. Свист.) Дальше Маяковский перешел ко мне:
– Вот перед вами – поэт и знаменитый пилот-авиатор Василий Каменский. (Бурные рукоплескания, свист, крики: «Как он к вам попал?») Прямо с небес. И непосредственно в наши тигровые лапки. (Хохот. Крики: «Нечаянно!») Верно! Он и сам не ожидал, что очутится в такой гениальной ватаге. (Смех. Шум: «Бросьте воображать!») Не могу. Вы ведь и сами видите, – что это факт, счастливая действительность. И вам от нас тоже не уйти. (Аплодисменты. Свист.) И вот этот нежный и кудрявый гений (смех) пишет, например, такие вещи:
Сарынь на кичку!Ядреный лапотьПошел шататьсяПо берегам…Хохот публики не дает Маяковскому продолжать. Всех смешит «ядреный лапоть». Некоторые кричат:
– Ну и поэзия пошла!
Маяковский:
– Это вам не розы – грезы – туберозы, а ядреный лапоть.
Снова гогот. Оратор продолжает:
– <…> И вот вам третий гениальный поэт – Хлебников. Математик. Филолог. Ученый. Это целый арсенал словесного производства, громадная поэтическая фабрика самовитой речи. Четырьмя строчками можно убедить вас, что он великий мастер поэзии:
У колодца расколотьсяТак хотела бы вода,Чтоб в болотце с позолотцейОтразились повода.(Гром аплодисментов. Свист.) Или вот вам только шесть строк:
На острове ЭзелиМы вместе грезили.Я был на Камчатке,Ты теребила перчатки.С вершины АлтаяЯ сказал: «Дорогая».При этом слово «дорогая» поэт произнес с таким артистическим чувством, что это вызвало бурный трепет восторгов.
Было ясно, что блестящее, неслыханное дарование чтеца, неотразимое остроумие оратора, вся великолепная внешность поэта просто покоряли аудиторию.
Маяковский чувствовал это и широко, как корабль, плавал в море успеха, не обращая внимания на завывающие порывы противного ветра. <…>
– И вот перед вами четвертый поэт, Крученых, творит на заумном языке:
Дыр-бул-щылУбещурСкум.Гогот, шум, свист, крики:
– Обалдели! Издевательство! Давайте деньги обратно! Довольно дурачить! Шаманы! Мыльные пузыри! Балаган! Бред! Поэзия ослиного хвоста!
Маяковский невозмутимо выпивает стакан чаю, за ним второй, улыбается:
Хорошо чаек варить,С другом милым говорить.Все хохочут, хлопают.
Бурлюк с откровенным наслаждением разглядывает Володю в лорнет: вот, мол, каков у нас красавец Маяковский.
Публика окончательно в раже:
– Браво! Ура! Молодцы ребята! Гении! Ничего подобного! Желтый дом! Маяковский – прелесть! Маяковский великолепен! Маяковский – ломовой извозчик! Долой! Браво! Бис! Ура! Долго это будет продолжаться?..