Майами Блюз

Уилфорд Чарлз

— Что же нам делать, Младший? — спросила Сьюзен.

Фредди бросил окурок в банку из-под кока-колы.

— Думаю, надо ехать опознавать труп. Может, это и не Марти. Я уверен, что сержант тоже заинтересован в том, чтобы мы поскорее опознали тело. Наверняка он хочет успеть домой к ужину.

— Моя машина стоит во внутреннем дворике, — сказал Хок и направился к эскалатору. Сьюзи и Фредди последовали за ним.

Старенький «леманс» 1974 года выпуска действительно стоял прямо посреди внутреннего двора. Хок, отчаявшись найти место на стоянке,

въехал на тротуар и остановился буквально в двух шагах от эскалатора.

На скамейках, расположенных по периметру дворика, почивали алкаши. Еще два старика похрапывали на расстеленных на земле картонках. Парочка бомжей глумливо заржала, увидев Хока, и поприветствовала копа поднятыми вверх средними пальцами. Хок пошарил под левым передним крылом и отключил сигнализацию. Потом открыл машину и убрал с приборной доски плакатик «Полиция». Сунув его под сиденье, Хок открыл дверцу для Фредди и Сьюзен.

— Садитесь оба впереди, — сказал он. — А то на заднее сиденье наблевал вчера один придурок, и я не успел еще его отчистить.

Сьюзен села посередине, следом за ней влез в салон Фредди.

— Почему колледж позволяет этим алкашам шляться по его территории? — спросил он удивленно, опуская стекло.

— Во Флориде бродяжничество уже несколько лет как разрешено. Мы не имеем права задерживать бродяг, а если бы даже могли их арестовывать, то бродяг все равно сажать некуда. Мало того, что зимовать во Флориду съезжаются со всей страны восемь тысяч бомжей, так у нас на шее сидят еще двадцать тысяч никарагуанских беженцев, десять тысяч гаитянцев и двадцать пять тысяч мариелитос.

— Что еще за мариелитос? — поинтересовался Фредди.

— Ты что, с луны свалился? — не слишком любезно ответил Хок. — Наш слизняк — экс-президент Джимми Картер в 1980 году распахнул свои объятия кубинским беженцам, и обнял их целых 125 тысяч штук. Большая часть беженцев — вполне законопослушные граждане, многие воссоединились с родственниками, которые давным-давно обосновались во Флориде. Но Кастро ведь тоже не лыком шит: он открыл ворота тюрем и психушек, и экспортировал в США двадцать пять тысяч отъявленных негодяев, педерастов и маньяков. Их отправной точкой на Кубе стал порт Мариель, поэтому у нас их и называют мариелитос.

Хок выключил полицейскую рацию и уже хотел трогаться, как вдруг в окошко забарабанил замызганный латинос и принялся орать:

— Деньги давай! Давай деньги!

— Видите? Вот это я и имел в виду. — Хок повернулся к сидевшей рядом девушке. — Когда вы едете по Майами, Сьюзен, всегда держите окна закрытыми. Иначе у вас запросто могут стащить сумочку.

— Я так и поступаю, — сказала Сьюзен. — Меня брат предупредил.

Хок осторожно выехал со двора задом, отчаянно сигналя до тех пор, пока ему не уступили дорогу.

Хок вырулил на Бискейн-бульвар и направился в сторону городского морга.

— А ваш тарантас классно ездит, — заметил Фредди. — По внешнему виду нипочем не скажешь, что машина — зверь.

— Я поставил новый двигатель.

Это не полицейская машина, а моя собственная. Полицейскому управлению принадлежат только рация и мигалка. Если детективы пользуются собственными автомобилями, то управление платит за пробег — пятнадцать центов за милю. Конечно, это не покрывает расходы, зато не надо ждать по полчаса, пока освободится патрульный автомобиль, в котором может не оказаться бензина, или у которого проколота шина. Вот я и езжу на своем драндулете. Конечно, вмятины на кузове выглядят не очень симпатично, но выпрямлять их нет смысла — на следующий день вся машина опять будет покорежена. Двадцать процентов водителей Майами не способны сдать экзамены на права, поэтому ездят вообще без них.

Морг располагался в приземистом одноэтажном здании. Поскольку помещение морга было не очень просторным, то часть трупов хранили в припаркованных рядышком трайлерах-холодильниках. Хок въехал на стоянку, высадил своих пассажиров, и они втроем направились к дверям морга. Доктор Эванс уже ушел, но его ассистент, доктор Рамирес, провел троицу в мертвецкую и показал тело.

— Да, это Мартин, — еле слышно произнесла Сьюзен.

— Я не был знаком с братом Сьюзи, сержант, — сказал Фредди, — но, наверное, он был хорошим парнем. Мартин совсем не похож на тебя, Сьюзи.

— Сейчас нет, но когда мы были маленькие, люди принимали нас за близнецов. — Сьюзен взглянула на Хока. — Мартин выглядит гораздо старше меня, хотя родился всего на десять месяцев раньше.

По щекам Сьюзен покатились слезы, и она неловко смахнула их рукой.

— А это правда, что у человека даже после смерти продолжают расти ногти и волосы? — спросил у Хока Фредди. — Я заметил у Марти щетину на подбородке.

— Не знаю, хотя вообще я тоже об этом слышал. Доктор Рамирес, волосы и ногти продолжают расти после смерти?

— Нет, конечно, — ответил Рамирес. — Покойный, скорее всего, брился рано утром, и эта щетина отросла за день. Ногти у него тоже перестали расти, особенно на среднем пальце правой руки. Палец парню оторвали начисто. Мы еще не делали вскрытие, но Пузан осмотрел тело и не нашел никаких других повреждений.

— Пузаном у нас за глаза называют доктора Эванса, — пояснил Хок. — Из-за солидного животика.

— Простите, — извинился доктор Рамирес. — Я хотел сказать «доктор Эванс». Будете ли вы подписывать какие-нибудь бумаги, мисс?

— Я могу лишь удостоверить, что это действительно мой брат. Остальные бумаги — свидетельство о смерти, похоронные документы — пусть подписывает отец. Я этого делать не стану.

Пройдя в небольшой кабинет, Сьюзен подписала протокол опознания, доктор Рамирес снял с него ксерокопию и вручил ее Хоку. Хок сложил бумагу вчетверо и сунул в блокнот. Попрощавшись с доктором Рамиресом, они вернулись в машину. Хок предложил Сьюзен и Фредди заехать куда-нибудь перекусить.

— Я бы не отказался, — сказал Фредди. — Только давайте заедем туда, где подают сэндвичи.