Майами Куб
Шрифт:
— Регина, эй!
Свет чуть качнулся, и висок прострелило болью. Эштон зажмурилась, к горлу подступила тошнота, когда она сфокусировала взгляд на трупе.
— Я её знаю, — прохрипела Регина. — Мы вместе учились.
Теперь стало понятна хотя бы частично реакция женщины. И всё же, подумаешь, кто с кем учился. Эми чуяла, что это не просто бывшая подружка из Университета.
— Вы были близки? — в лоб спросила детектив.
— Да, были.
Вот теперь картина приобрела совсем другие очертания. Но Эмили даже внимания не обратила на то, что близость могла быть вполне конкретной,
— Давай, — протянула она руку напарнице. — Пойдём, я отвезу тебя в больницу.
Спорить впервые не хотелось, и Эштон, кивнув, доверилась девушке.
====== Часть вторая. Команда. Глава четвертая. Полицейский ======
Не думала Регина, что вместо того, чтобы помогать искать зацепки по делу вместе с детективами, ей будет предписан двухдневный покой, который, впрочем, она соблюдать не собиралась. Она слишком долго шла к работе в этом отделе, чтобы сейчас валяться на койке и тупо смотреть в потолок, размышляя над тем, как справится с акрофобией.
Однако, что больше всего поражало в этой ситуации, так это заботливая Стоукс. Она вызвала на место преступления Кэнзаса и Дэвича, а сама отвезла Эштон в ближайшую больницу, где ей и был предписан покой. Но девушка, даже дождавшись вердикта, не ушла, а старалась поддержать, объясняя это тем, что они всё же напарники. Эштон молчала, вспоминая то, как искренне Стоукс желала ей помочь там, на высоте. А ещё вспомнились сильные руки, державшие её крепко. Всё это и многое другое говорило женщине, что Эмили, как напарник, её не бросит.
Как ни старалась, Эштон так и не смогла абстрагироваться от того, что Эмили теперь в курсе её небольшой слабости. Уверенная в том, что детектив воспользуется этой информацией, когда ей будет нужно, Регина старалась как можно меньше зависеть от ситуации, где Эмили заботилась о ней, естественно, как напарница. Но всё же от странных взглядов на девушку уйти не удалось. Эмили, не смотря на весь ужасный и несговорчивый, взрывной и сволочной характер, была удивительно притягательна. Пока Стоукс разговаривала с врачом, Эштон наблюдала за ней, сама не зная, зачем она это делает. Ничего хорошего от их партнёрства ждать не стоило и уж тем более доверять ЭмСи больше, чем следует.
Но доверять хотелось. И Эштон, как могла, сопротивлялась этому порыву. Наломать дров из-за шального порыва она могла во все времена. Но сейчас это может стоить ей работы.
— Девич нашёл зацепки, — сообщила Стоукс, отрываясь от телефона. — Нужно проверить кое-то. Отдыхай!
Если бы это было рядовое дело, Эштон бы даже спорить не стала. Но разлёживаться на койке, когда по городу бегает маньячка, убивая детей и прочих, кто под руку попадётся…
Если Ричар добралась и до её подруги, Ли Барден, значит, возможно, она в курсе о многом. А значит, Регина обязана не лежать на койне и предаваться грустным воспоминаниям, как было хорошо в Университете, а поймать или хотя бы навести отдел на след. Это её несомненный долг перед Барден.
— Я иду с тобой, — утвердительно кивнула Эштон, соскальзывая с койки.
Она знала, что Эмили изогнёт бровь и сделает удивлённое лицо, но вряд ли она могла приказать криминалисту
— Не думаю, что это хорошая идея — попыталась возразить Стоукс, когда они уже выходили из больницы. — Мы обе знаем, что ты потеряла близкого человека, и тебе…
— Мне лучше работать, чем думать о том, почему я не смогла спасти её, находясь в одном городе, — перебила Регина, переводя дух.
Она не собиралась ссориться или спорить с Эмили, но работать хотелось больше потому, что мысли о гипотетической вине грызли яростно и неустанно. Нужно было отвлечься хотя бы на работу, к тому же, что хорошего в том, что она будет отдыхать, пока ребята из отдела будут работать? Ничего. Её работа рядом с ними, и неважно, как сильно она может переживать потерю бывшей возлюбленной.
Девич, отвлёкся от документов и потёр переносицу. Сложновато приходилось ему, бывшему копу под прикрытием, в Особом отделе. Не привык мужчина сидеть над бумажками, это «мёртвая» работа. Марко вырос в Лос-Анджелесе, его отец был шерифом небольшого городка, а мать — окружным прокурором в том городке, называвшимся Далтон Вилладж. Бывший десантник Девич легко вписался в отдел под прикрытием, но совершенно его вымораживала работа с документацией. Вот и сейчас, после перевода, читай повышения, он проклинал этот шаг.
— Что, паришься, братан? — хохотнул Драфтон, кидая пиджак на спинку стула. — Зря ты сюда перевёлся, не для тебя работёнка. Ты явно мозгами не дорос.
Драфтон всегда много говорил вместо того, чтобы своими же мозгами помогать расследованиям. Завистливый человек — плохая компания для отдела убийств. Но Имбердсон его держал как чудака с невероятной памятью. Драфтон — был местным чудилой, пока однажды не попал в неприятность. Десятидюймовый гвоздь пробил ему голову, и вот после этого, парень стал запоминать всё что, слышал и видел.
Дилан учился к тому времени на патрульного, но полицейский из него неважный был всегда. Слишком безалаберно он относился к делам, однако к документации — на уровне хорошего бухгалтера. Поэтому Имбердсон и взял его. Хотя периодически Дилана приходилось отчитывать и выносить «последние армейские предупреждения», однако парень знал, насколько важен отделу и мастерски пользовался этим.
И хорошо, что многие детективы и офицеры на подобные подколы молчали, не желая разводить конфликты на пустом месте и кормить самолюбие этого увольня. Вот и Девич промолчал на колкое замечание Драфтона, который лишь ухмыльнулся, плюхнувшись за свой стол. Он хотел добавить что-то, но появившийся в дверях Кэнзас сбил его с истинных мыслей, и парень решил помолчать.
— Эй, Марко, есть дело, — тут же обратился Стивен к нему. — Отойдём.
Отдел был построен таким образом, что отойти с глаз долой можно было только на лестницу. Поэтому Кэнзас не раздумывал об этом.
— Ты Коупленда знаешь? — перешёл детектив сразу к делу.
— Стивена или Филиппа? — уточнил Девич, сложив руки на груди, обрадовавшись, что может хоть немного дать глазам отдохнуть от бумажек.
— Стивена.
Марко кивнул, припоминая, как Коупленд обозвал его «тупицей», и они чуть не сцепились в Отделе Нравов.